Итак, все это было лишь честолюбием, и для того чтобы осуществить свои амбициозные планы, ему пришлось уговаривать общественное мнение, говоря людям о том, что он действует ради их благополучия. Разумеется, монахиням это пришлось по вкусу, потому что многие монахини страстно желали выйти замуж, и многим монахам понравились мысли Лютера, потому что они жаждали жениться, но не могли в этом никому признаться. Люди, последовавшие за Лютером, были трусами, они не могли поступать самостоятельно.
Народным массам понравилась мысль о том, что Библия должна быть написана на простом языке, но это ничего не меняет. Раньше был один первосвященник, а теперь их двое. Раньше было одно христианство, а теперь их два. А какое же между ними отличие? Вот и все отличие, и это не стоит даже называть отличием.
Падди брел на работу, у него был сонный вид. Его догнал Мик.
— Что стряслось с тобой в это чудесное утро? — спросил Мик. — У тебя сонный вид.
— Так и есть, — ответил Падди. — Я проснулся посреди ночи.
— А что случилось? — поинтересовался Мик.
— Все дело в кошке, — объяснил Падди. — Мне пришлось до глубокой ночи ждать, когда она придет к двери после гуляния, чтобы выпустить ее во двор на ночь.
Реформация, революция, мятеж — нам нужно вырвать эти слова из рук тех людей, которые разрушили красоту и значение этих слов.
Милый Ошо, духовный рост — это моя страсть, преображение — это моя первая любовь. Я верю в то, что духовный рост проходит на фоне тяжелой работы, борьбы и боли. Поэтому я счастлива, когда мне больно, поскольку я считаю это ощущение полезным для моего развития. Я сильно верю в это, потому что вынесла из своего опыта тот факт, что часто после глубокого страдания во мне случается прорыв. Не мог бы ты объяснить страдание, которое я ощущаю как искательница, и как оно отличается от моего прежнего невротического несчастья?
Авирбхава, я думаю, ты осознала важный момент: несчастье, без сомнения, может отличаться от страдания, а может и не отличаться, но возможность их отличия друг от друга существует. Несчастье — это состояние ума, когда ночь темна, и у вас нет ни единой надежды на рассвет. Когда все надежды умирают, вы сжимаетесь в себе.
Вы хотите умереть, но не можете умереть. Вы не можете жить, вы не можете умереть — вы раздавлены между жизнью и смертью. Такое несчастье не помогает духовному росту — напротив, оно раз- рушает всякую возможность духовного роста. Ночь все время удлиняется, а рассвет отступает все дальше. И вместо прорыва вы можете получить только провал.
Но есть состояния ума, когда вы страдаете, несчастье абсолютно отрицательно, а в страдании есть положительная сторона. Страдание указывает на то, что у вас есть какое-то стремление, надежда, просто вы не нашли путь. Вы ищете, но постоянно терпите неудачи. Вы изо всех сил пытаетесь избавиться от страдания, вы боретесь с ним, и вы не считаете нынешнее положение дел своей судьбою. И тогда есть возможность того, что ночь закончится, и появится новый рассвет, новое начинание, новое сознание.
Отличие в том, сочли ли вы страдание своей судьбою, сказав, что вот это и есть вся жизнь, — в этом случае это — несчастье. Если же вы считаете нынешнее положение дел не жизнью, а только муками рождения (ведь рождаясь, вы вынуждены испытать боль, но есть будущее за пределами боли, и боль поможет вам достичь состояния, которое существует вне страдания) — в этом случае страдание дает вам возможность прорыва.