Итак, вы все время цепляетесь за то, что разумом считаете правильным. Вы разрушаете самих себя, но все равно продолжаете пить яд, потому что вы забыли путь домой.
На днях Латифа плакала, а сегодня все ее облака рассеялись. Она сделала смелый шаг. Разумом она беспрестанно обдумывает случившееся почти вечность… потому что несчастье сильно удлиняет время, и тогда час кажется целой жизнью. Поэтому я говорю, что она страдает словно бы целую вечность, прекрасно зная о том (ведь я беспрестанно тормошил ее), что, если человек несчастен в какой-то ситуации и двери открыты, то почему бы ему не выйти из этой ситуации?
Она хочет избавиться от этой ситуации, но все же цепляется за нее. Она боится открытого пространства, боится свежего воздуха, боится неведомого. Ее глубокое существо чувствует притяжение, вызов, возбуждение от неведомого, но ее поверхностный ум подумывает о безопасности, об отсутствии всякого риска. И как знать? Может статься, она попадет в еще более худшую ситуацию. По крайней мере, это несчастье хорошо известно ей, и Латифа как-то приноровилась к своей беде. Она привыкла к страху, который прячется где-то в уголке ее существа. И она задается вопросом о том, способна ли она выжить без этого страха.
Такая жизнь несчастна, но это все же, по крайней мере, что-то. Вы не одиноки, и вы не пусты. Вы полны несчастья, и вы можете зависеть от того факта, что и завтра несчастье будет с вами. Вам не нужно тревожиться о том, что завтра может произойти так, что вы останетесь пустыми и одинокими. Так в человеке все переворачивается вверх дном.
Но в конечном итоге Латифа пришла в чувство и сделала смелый шаг. Сегодня она написала мне письмо со словами большой благодарности. Она призналась мне, что словно бы исцелилась от рака, и она чувствует, что теперь чиста, здорова, счастлива и легка. Все бремя слетело с нее. А она цеплялась как раз к раковой опухоли.
Но вы можете испытать радость, свободу, легкость и открытое небо только когда перестанете цепляться, и другого способа нет.
Но люди таковы, что даже когда они приезжают сюда и слушают меня, они сами решают, что им слушать, а что не слушать. Они открыты всему, что питает их предрассудки, и они очень счастливы, что я поддерживаю их убеждения. Но в тот момент, когда я говорю что-то против их убеждений (а эти убеждения представляют собой их несчастье, основу их страдания и адских мук), они мгновенно закрываются. Но сколько времени вы сможете держать себя закрытыми? Я постоянно тормошу вас из всех измерений, из всех направлений. Рано или поздно вам придется слушать меня.
Но и в этом случае человеческая глупость такова, что люди начинают защищаться. Иногда я задаюсь вопросом, зачем вы попусту тратите свое время. Если вы здесь для того, чтобы защищаться, то это вы можете очень хорошо делать там, где вы живете. И вам будет легче защищаться в другом месте, а здесь вам придется туго. Я не позволю вам защищаться, потому что, поступая так, вы просто отстаиваете собственные несчастья; вы и ваши несчастья — это синонимы. Вы и ваши несчастья, вы и ваши страдания, вы и ваша идеология — все это сосуществует нераздельно.