Это ум не останавливается ни на секунду, и бежит с такой скоростью, что все вокруг, кажется, мчится. Когда ум приостанавливается, все вокруг тоже приостанавливается, и когда ум замирает, замирает все. О движении можно рассказать, но что можно рассказать о не-движении? Рассказывая о путешествии, вы описываете те места, в которых побывали, но о чем вы будете рассказывать, если вы вообще никуда не ездили? Что можно рассказать, если ничего не происходило?
Можно написать увлекательную историю о жизни беспокойного человека, но что напишешь о том, чья жизнь — только покой? Всякий, кто пытался сочинить роман или пьесу, знает, что сюжет разворачивается только вокруг плохого человека. Жизнь праведника скучна и неинтересна.
Не стоит заблуждаться, думая, что Рамаяна повествует о Раме: вся история разворачивается вокруг злодея Раваны. Равана — вот кто главный герой, а Рама — второстепенный. Уберите Равану, и что останется? Никто не похитил Ситу, никакой битвы не было — все мирно и спокойно. Что можно было бы рассказать тогда о Раме? Можете вы сочинить сказание о Боге? Он там, где Он и был всегда. Он неизменен — разве можно расе казать об этом историю? Потому-то и нет ни биографии, ни автобиографии Бога. Чтобы о ком-нибудь рассказать, нужно, чтобы было путешествие.
По поводу мыслей можно много написать; но что бы вы написали о не-мысли? Чтобы вы ни сказали о не-мысли, будет ложью, и вы будете раскаиваться. Мудрецы всегда раскаиваются, что бы они ни пытались сказать, потому что они понимают, что не смогли выразить то, что хотели, но сказали то, что не нужно было говорить. То, что они пытались донести до слушателя, тот не понял, а в том, что он понял, нет никакого смысла.
Лao Цзы сказал: “Истина не может быть выражена в словах. То, что выражено в словах, не есть истина”. Чем больше вы узнаете, тем труднее станет вам выразить себя. Каждое слово становится для вас вызовом, потому что теперь у вас есть пробный камень, чтобы проверить, получилось ли у вас выразить то, что вы хотели; и все слова становятся мелким и и не вмещают смысл. То великое, что случилось внутри, не помещается в словах; и слова не могут заполнить то огромное пространство, что раскрылось внутри.
И даже если вы найдете подходящие слова, сожаление будет еще больше. Ведь когда ваши слова дойдут до слушателя, их смысл станет совсем иным. Вы даете человеку бриллиант, он превращается в булыжник. Золотая монета в руках другого становится фальшивой. Вы глядите ему в глаза и видите, что у него — фальшивая монета, и вам становится очень жаль — ведь теперь он будет таскать ее с собой всю жизнь.
Вот так и возникают секты, так приводятся в движение несметные толпы. Они несут тяжкий груз того, что им никто никогда не давал. Если бы вернулся Махавира, он бы рыдал и бил себя в грудь, увидев то, что стало с джайнизмом; Будда оплакивал бы буддистов; если бы вернулся Иисус, снова началась бы битва против сынов Израиля, потому что их слова никогда не достигали тех, кому были предназначены. Люди слышат и берут себе что-то совсем иное, а не то, что им говорится.
Если бы Нанак вернулся, никто не огорчил бы его так, как сикхи, ведь сердиться можно только на тех, с кем вы говорили; именно они исказили, переиначили ваши слова