Поймите, не стоит сосредоточиваться на том, чтобы учитывать и подсчитывать добрые и злые дела, которые вы совершаете в жизни, потому что от торжественности этого жизнь становится холодной и тяжелой, как гроб. Суровый проигрывает. Не проигрывайте себя, не теряйте свою жизненность, не засыхайте. Не зажимайтесь в постоянном беспокойстве о том, хорошо или плохо то, что вы делаете, потому что такие бесчувственные, ничего не ощущающие, высохшие мумии не входят в Его двери. Унынием и подавленностью не заслужить позволения войти. Могут войти только те, кто пляшет и поет. Вот и получается так, что все ваши так называемые “святые” далеки от Него, потому что они такие мрачные.
Важность, степенность — свойства эго, не забывайте об этом. Какое может быть самоотречение у человека, который так чувствует собственную важность? Эгоист всегда высокомерен и самодоволен. В нем нет ни на грош простоты, детскости, безыскусности. Полное имя Нанака было Нанак Ниранкари. Само имя Ниранкари означает “лишенный эго”.
Мардана сидит подле Нанака, и всегда готов аккомпанировать ему. Задайте Нанаку самый серьезный вопрос, а он ответит вам песней. Любую торжественность он встречает жизнерадостностью. Задайте глубокий, вдумчивый вопрос — его ответ будет исполнен радости и ликования. Делайте что хотите, в ответ Нанак будет петь, а Мардана — играть на своем инструменте. Нанак делал это специально, потому что он хотел, чтобы мы вспомнили, что у двери Его звучит музыка.
Ликование — состояние любого истинно религиозного человека; в то время как состояние человека, которого обычно считают религиозным, представляет собой нечто совершенно противоположное: высокомерие сковывает его, в его взгляде критицизм и насмешка. Это постоянное размышление о добре и зле доводит его до столь плачевного состояния. Вот так они и убивают сами себя. Когда же им петь? Они же всегда озабочены, съесть им это или не съесть, в это время встать или вот в это, так одеться или иначе, или вообще не одеваться?… Скука и бесчувственность правил и установлений сжирают все их время.
Ликование имеет свои установления, это правда, но они не налагаются извне, они произрастают изнутри, это — внутренняя дисциплина. У торжественности свои правила, наложенные извне: что бы там ни происходило у тебя в душе, твое лицо должно хранить торжественное выражение! Тело становится безжизненным. Это описание не религиозного человека, а насмерть перепуганного. Он живет в таком страхе, что боится даже смеяться: а вдруг смех введет его в какой-нибудь грех? Вот так смех и стал греховным, а осунувшееся, угрюмое лицо стало символом добродетели.
Правило жизни Нанака — песня и празднество. Следуя этой сутре празднования и радости, искатель может достичь врат Бога.
Святые в медитации, и просветленные, достигшие самадхи,
Аскеты и целомудренные женщины, мирные поселяне и воины,
Пандиты, риши, и их Веды, что живут в веках,
Прекрасные райские девы, и рыбы, что обитают в глубинах,
Четырнадцать драгоценных камней, которые Ты сотворил,
и шестьдесят восемь святых мест,
герои и великие воины,
и все живое в четырех царствах, поддерживаемых Тобой,
Все континенты, все сферы, вся вселенная,
И те, милостью Твоей погруженные в Тебя,
Блаженные преданные,
все возносят Тебе хвалу!
И сколько их еще, мне неведомо.
Нанак никогда не устает повторять, что Его песня звучит во всем мироздании, со всех сторон. Существование — это праздник. Бог смеется; он не плачет, он не любит заплаканные лица. Печаль и уныние не принадлежат жизни. На самом деле, скорбеть и печалиться, — значит, быть оторванным от существования, отвернуться от Бога.