Тогда родственники повели ее ко мне. Я пытался понять, а чем дело. Я спросил ее, что случилось на самом деле, не случилось ли что-нибудь на уровне ее ума. Рассказав всю историю, она прибавила: «Тогда мой разум сказал, что нет никакой пользы в глазах, если они не могут видеть единственное, что стоило видеть. Лучше, чтобы они вообще перестали видеть. Эта мысль преследовала меня на протяжении всего того дня, когда построили стену, и из-за этого я ослепла. Поскольку моим глазам отказано в привилегии видеть единственного человека, который восхищает их, который значит для них все, тогда лучше, если они утратят способность видеть».
Ум молодой женщины согласился с ее слепотой, и поэтому жизненная сила перестала идти к ее глазам. Ее глаза в нормальном состоянии, они могут видеть, но энергия, с помощью которой они видели, перестала достигать их.
Существует центр нашего существа, скрытый внутри нас, где Бог известен, где мы получаем проблеск истины, и где мы связаны с изначальной жизненной энергией. Именно в этом центре слышна небесная музыка, музыка, которая создана без помощи инструментов, и именно из него до нас доносится неописуемый аромат, которого нет на земле. Это тот самый центр, который не знает никаких ограничений, и который есть дверь к свободе, абсолютной свободе. И это центр, ведущий нас в запредельное, которое не имеет границ, которое есть безграничное и бесконечное пространство, не знающее печали, которое есть не что иное, как блаженство, блаженство и еще большее блаженство; ничего, кроме изобилия блаженства.
Но наша жизненная сила не достигает этого центра, она задерживается где-то на пути к нему, где-то поблизости от него она поворачивает в сторону.
Необходимо очень ясно понять это, поскольку то, что я называю медитацией, будет нашим предельным усилием в течение этих трех дней — чтобы жизненная сила достигла этого центра, где может раскрыться цветок, где может загореться лампа, может открыться глаз — третий глаз; где можно достичь сверхчувствительности. Это центр, откуда некоторые видели истину, или Бога, или еще что-то - неважно, как вы это называете, - и откуда все имеют право увидеть это.
Но семя не обязательно становится деревом — только потому, что оно является семенем. Каждое семя имеет право стать деревом, но не становится. Хотя семя имеет потенциальную возможность стать деревом, его еще необходимо посадить и удобрить. Чтобы стать деревом, семя должно прорасти, распасться и умереть как семя. Только то семя преображается в дерево, которое готово распасться и исчезнуть в почве. И если мы одновременно посмотрим на семя и дерево, расположив их рядом, трудно поверить, что крохотное семя может превратиться в большое дерево. Это кажется невозможным.
Кажется невозможным, что маленькое семечко превращается в большое дерево. У нас всегда возникает такое чувство, когда мы видим человека, подобного Кришне или Будде. Стоя рядом с Кришной, мы чувствуем, что быть похожим на него невозможно. Поэтому мы говорим: «Ты Бог, а мы — обычные люди; мы не можем быть как ты. Ты — аватар, инкарнация, а мы - просто жалкие люди, мы можем только кое-как влачить существование. Мы не в силах быть похожими на тебя». Когда Будда или Махавира встречались на нашем пути, мы касались их ног и говорили: «Ты тиртханкара, инкарнация, сын Бога, а мы очень обычные люди». Если бы семя могло говорить, оно могло бы сказать дереву то же самое: «Ты - Бог, а я - обычное семечко; разве я могу быть похожим на тебя?» Как может семя поверить, что в нем скрыто огромное дерево?