У этого человека, похоже, либо что-то разболталось в голове, либо слишком затянуто. Но ему не нужно беспокоиться; у нас в ашраме есть специалисты по механическим умам. Он может приходить — либо мы подтянем ему гайки, либо отпустим.
Только одна проблема меня беспокоит: а вдруг там внутри вообще ума нет? — вот тогда будет неприятность. Ну, да что-нибудь придумаем.
Он не понимает. Есть демократия; это свободная суверенная страна. И если правительство позволяет людям со всего мира въезжать в страну… он, похоже, превосходит правительство.
Мы не намерены придерживаться всякой чепухи, и если этого человека не отстранят, ему придется встретиться со мной в суде. И в суде я не собираюсь нанимать адвоката; я сам буду защищать дело.
Десятое: ни одному из посетителей ашрама не позволяется носить огнестрельное оружие.
А как же насчет двадцати полицейских офицеров? Им придется оставлять свое огнестрельное оружие снаружи, согласно его собственным предписаниям. У него, похоже, ночные кошмары — ни у кого нет здесь никакого огнестрельного оружия, и он хочет, чтобы двадцать полицейских офицеров принесли огнестрельное оружие.
Мой поверенный, Тотхагат, уже говорил ему: «Обычно бывало от семи до десяти тысяч людей со всего мира. Вы не можете сократить число до одной тысячи».
А он сказал: «У нас не хватит людей проконтролировать десять тысяч человек». И это сказано комиссаром! Он может проконтролировать целый округ и у него достаточно людей во всем комиссариате, но для земли площадью всего в шесть акров у него недостает людей для контроля. А кто просил его контролировать?
Мы находимся здесь с 1974 года, и никогда не требовалось контролировать наших людей. В ашраме не было драк. Он даже не понимает, что люди, которые приходят сюда, приходят не затем, чтобы драться. Они приходят сюда, чтобы стать более любящими, чтобы быть более искренними, более честными, более истинными, — они искатели. Нет нужды ни в каком контроле. Никто здесь не контролирует.
Так что он должен запомнить: всякому, кто приходит к дверям этого храма — как искатель, не как полицейский офицер — белая у него кожа или черная, длинный у него нос или короткий, — добро пожаловать. Если у комиссара есть какая-то проблема с этим, он может прийти сюда… либо, если он поднимет этот бессмысленный вопрос снова, я потащу его в суд. И пусть не думает, что судьями Пуны можно будет манипулировать таким же образом, как это было прежде. Пока это было дело полиции, мы не вмешивались. Теперь это будет прямая борьба со мной, и дело не закончится в Пуне — оно дойдет до Верховного Суда в Дели. Если справедливость не будет восстановлена, я обращусь к народу всей страны. Это правительство — не что иное, как служащие. Кроме того, я собираюсь просить людей страны вышвырнуть всех этих идиотов. Лучше ему собрать свои чемоданчики. У него есть те двое ослов — пусть кладет чемоданчики на тех двух ослов и бежит! Чем скорее он сделает это, тем будет лучше.
Одиннадцатое: членам ашрама запрещается предаваться любому непристойному поведению в ашраме или снаружи ашрама,