Я сказал: «Двенадцать дней полного покоя: нет проблем, нет учеников… не нужна никакая безопасность» — я был самым спокойным заключенным. Я рассказал ему: «Даже президент Рональд Рейган не настолько спокоен. Если хотите, чтобы он действительно успокоился, поместите его в тюрьму — здесь полная безопасность!»
Он сказал: «Я еще не видел ни одного человека… скоро я собираюсь в отставку. Вы — первый за всю мою жизнь, кто выходит из тюрьмы таким счастливым».
Я ответил: «Не думал, что это будет так скоро; я планировал отдохнуть немного дольше».
И так было не только с надзирателем. Мои адвокаты, когда я вышел к ним, сказали: «Что произошло? Вы выглядите гораздо лучше». Когда я прибыл в свою резиденцию, Вивек спросила: «Почему здесь ты не выглядишь так хорошо?»
Я сказал: «Это не тюрьма. Я тренировался двенадцать дней, ведь мне наверняка известно, что если есть какой-нибудь ад, то я отправлюсь туда!»
Бог не потерпит меня. Его священники не выносят меня в этом мире. Даже если я достигну как-нибудь небес, Бог не пустит меня внутрь. Наверное, резолюцию уже приняли: «Этот человек опасен. Когда он приблизится — будьте бдительны!» Но им не стоит беспокоиться, я не собираюсь в их края.
Поэтому я сказал: «Эти двенадцать дней в американских тюрьмах, тюрьма в Англии на одну ночь, некоторый опыт в Греции… скоро я буду готов для кругосветного путешествия! Ведь прежде чем отправиться в ад, абсолютно необходима хоть какая-то тренировка. Я никогда не отправляюсь куда-либо без домашней подготовки!»
Слишком много осколков духа рассеял я по этим улицам, и слишком много детей моих стремлений бродят нагими меж этих холмов, и я не могу уйти от них легко и без боли.
Он говорит почти то же, что мог бы сказать и я. Как я могу оставить свое тело без всех вас? Мой корабль прибыл давным-давно, но я даже не смотрю на него.
Он прав. Каждый мастер будет чувствовать то же самое:
Слишком много осколков духа рассеял я по этим улицам, и слишком много детей моих стремлений бродят нагими меж этих холмов, и я не могу уйти от них легко и без боли.
Не одежду сбрасываю я сегодня, а собственными руками сдираю с себя кожу.
Не мысль я оставляю после себя, а сердце, умягченное голодом и жаждой.
— Хорошо, Вимал?
— Да, Мастер.
2. БЕСПРЕДЕЛЬНАЯ КАПЛЯ В БЕСПРЕДЕЛЬНЫЙ ОКЕАН
9 января 1987.
Возлюбленный Мастер,
Нельзя мне более медлить.
Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть.
Ибо остаться — значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны.
Хотел бы я взять с собою все. Но как? Голос не может взять с собой язык и уста, которые дали ему крылья. Он должен устремляться в эфир один. И орел один летит к солнцу, оставив родное гнездо.
Дойдя до подножия холма, он вновь обернулся к морю и увидел, что его корабль приближается к берегу, а на палубе моряки — сыновья его земли.
И воззвала к ним его душа, и он сказал:
Сыновья праматери моей, вы, оседлавшие гребни волн, Сколько раз приплывали вы в моих снах. Вот вы пришли в мое пробуждение, которое есть — мой более глубокий сон.
Я готов пуститься в плавание, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра.
Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад, и тогда я встану среди вас, — мореплаватель среди мореплавателей.
О, бескрайнее море, дремлющая мать, только в тебе находят мир и свободу река и ручей.