В этом нет ничего неправильного; только нужно помнить одну вещь: когда вы хрупки в своем росте, такие люди как У. Г. Кришнамурти могут разрушить вас. Эти люди упустили свою жизнь, и теперь они живут в разочаровании. А в разочаровании люди начинают вести себя как женщины. Они начинают все крушить и швырять. Именно этим и занимается У. Г. Кришнамурти.
Но позвольте ему делать то, что он хочет. Незачем ста¬новиться у него на пути, когда он швыряет диск. Это его диск — зачем вам получать напрасные раны? Они не ваши собственные.
К несчастью, многие из вас несут раны других, стра¬дания других, трагедии других.
Вы когда-либо смотрели на простой факт — то, что вы не должны быть несчастны, это ваш выбор?
И если ты, Сарджано, ходил к У. Г. Кришнамурти, те¬бе следовало сказать об этом Нилам, не обманывая, что ты «любуешься небом». Что случилось с небом теперь? Небо по-прежнему там, балкон по-прежнему там, а что ты делаешь здесь? И специально для тебя я собираюсь сделать лекцию длинной. Я забочусь о моих людях.
Сегодня он написал письмо, в котором он чувствует опасение, что «возможно, дух Раджнишпурама овладеет и этой коммуной тоже». Сарджано, это не ты говоришь. Это У. Г. Кришнамурти. Он никогда не жил в коммуне.
Коммуна дает определенные обязанности и опреде¬ленные свободы. Коммуна не является неизбежно разру¬шительной для индивидуальности. Фактически, такова сама цель коммуны: сохранять индивидуума, его целостность.
Коммуна — это не организация, но когда в нее во¬влечены тысячи человек, кому-то нужно готовить пишу, кому-то нужно следить за дверью, а кому-то нужно зани¬маться мелочами. Бывают люди, которые начинают думать, что даже занятие такими вещами есть разрушение их свободы. Это сущий вздор.
Определенная ответственность не против свободы; фа¬ктически, свобода может существовать только с ответ¬ственными людьми. Кто-то должен заботиться о садах, иначе там не будет цветов.
Это проблема не только Сарджано, но и еще неко¬торых саньясинов. Нужно внести ясность: коммуна не является диктаторской, но она также и не демократична. Она оказывает уважение индивидуальности. Вместе с уважением она налагает и ответственность, — то, что вы не должны вторгаться в пространство других и то, что вы должны вно¬сить вклад в коммуну.
Если вы берете от блага коммуны, вы должны внести что-то — то, что вы можете делать.
Когда вы трудитесь с друзьями, не должно быть споров ни о чем — только диалоги. Нет необходимости ничего ни¬кому навязывать. Когда есть разумные люди, они могут увидеть причину сами. Их не заставляют.
Но существуют немногие люди, которые считают распущенность свободой, Сарджано, это — твоя позиция.
Распущенность не есть свобода.
Мы сидим здесь — и никто не заставляет вас быть молчаливыми. Вы молчаливы в соответствии со своим разумом, и это придает вашей индивидуальности потря¬сающую грацию.
Один из моих адвокатов в Америке был озадачен. Он не был саньясином, и его наняли просто из-за того, что он был авторитетом права, деканом факультета права в Кали¬форнийском университете. Он, очевидно, видел студентов всю свою жизнь, но еще никогда не видел мастера.
Так вот, однажды он отвел меня в сторону и спросил: