То же самое и в случае смерти, поскольку смерть есть не что иное, как более глубокий сон. Последняя мысль, последнее желание обязательно будет вашей первой мыслью, вашим первым желанием, как только вы созреете, для того чтобы иметь мысли. Она немедленно придет к вам на ум.
На Тибете существует особая церемония для умира¬ющих, называемая «Бардо». Человек умирает, а мастера Бар¬до описывают определенные переживания, которые должны с вами произойти: что вы будете рождены в определенной, особенной утробе, что вы будете рождены как разумное существо, что вашей первой мыслью будет — как найти истину, как стать буддой… Они продолжают повторять…
Человек умирает, он уходит все глубже и глубже в сон, а они продолжают повторять, пока не почувствуют, что человек умер. Они дают ему последнюю мысль. Возможно, он не имел бы этой последней мысли сам, так как его последней мыслью могут быть деньги, его последней мыслью может быть секс, его последней мыслью может быть все, чего он желал и не смог добиться: власть, престиж, респектабельность.
Никогда не известно, какой, будет последняя мысль. Она будет тем, чего вы не смогли материализовать в своей жизни и в чем разочаровались. Это будет вскипать, всплывать у вас в голове и преследовать вас в новой жизни. Это будет определяющим фактором в вашей новой фазе, в вашем новом путешествии.
Тибетские просветленные обнаружили, что лучше не зависеть от человека. Лучше создать аромат, атмосферу, в которой он забывает о деньгах и сексе, власти и престиже, славе и имени, и они продолжают повторение Бардо таким мелодичным голосом, что невозможно этого не услышать.
Я знал одного известного доктора в Джабалпуре, доктора Бхарата, бенгальского доктора, самого известного в той части страны. Он был президентом Ротари-клуба; вот так я и узнал его — потому что он предложил мне выступить перед Ротари-клубом.
Он прибыл к моему дому, усадил меня к себе в машину, послушал меня первый раз в Ротари-клубе и очень глубоко заинтересовался мною. Обычно он приезжал навестить меня время от времени. Он читал книги, которые я предлагал ему, потому что хотел прочесть что-то о дзен, о тибетском мистицизме, о суфизме, о хасидизме — о том, что я ему говорил.
Таким образом он узнал о Бардо. Он спросил: «Что такое Бардо?»
Я сказал: «Я приеду к вам в клинику и дам вам попробовать».
Он спросил: «Что значит, вы дадите мне попробовать?»
Я сказал: «Фактически, как раз наоборот. Но позвольте мне приехать к вам в клинику».
Я приехал к нему в клинику и велел ему: «Дайте мне хлороформ».
Он переспросил: «Что?»
Я сказал: «Дайте мне хлороформ, и я буду продолжать повторять: один, два, три, четыре, пять… а вы просто слушайте, на каком числе я остановлюсь. И когда я вернусь, когда вы удалите хлороформную маску, прислушайтесь ко мне. Я начну считать с того же самого числа, на котором я остановился, в обратном порядке».
Он был немного обеспокоен. Сначала он сказал:
«Теперь мы перестали пользоваться хлороформом».
Я сказал: «Вам придется это сделать, если вы хотите понять Бардо».
Он сказал: «Но это же опасно».
Я сказал: «Не волнуйтесь, это не опасно».