Прошлым вечером ты сказал, что абсолютное нельзя определить никакой системой. Однако, в условиях относительного господства жизни на земле, не являются ли семена и времена года частью различающего механизма, через который проявляется это существование?
Когда вы говорите «относительное», этим относительным можно определить все, но это так и останется
относительным определением.
Я говорил об абсолютном, где все определения исчезают, где вы смотрите в лицо хаосу — нет способа
привести его в порядок.
Но в относительном мире… Вот почему Альберт Эйнштейн ввел слово «относительность» в науку. Теория относительности — это великое понимание того, что наука имеет дело с относительным, а относительное можно определить. Вы можете сказать: «Это ночь», — и вы можете сказать: «Это день», — но в окончательном - ночь исчезает в дне, день исчезает в ночи. В окончательном, рождение и смерть — одно, оба они происходят из одного и того же источника. Вот волна поднимается в океане; вы называете это рождением, а потом волна исчезает в океане, и вы называете это смертью.
В относительном вы можете назвать это рождением чего-то и смертью чего-то, но в абсолютном ничто никогда не рождалось и ничто никогда не умирает, все просто есть. Эта «есть-ностъ» до того огромна, что она вмещает все противоречия.
Только один человек этого столетия, Уолт Уитмен, великий поэт, в своей поэзии пришел к пониманию этого. Снова и снова люди говорили ему: «Вы противоречивы. В одном стихотворении вы говорите одно, в другом — другое».
В конце концов, он сказал: «Я достаточно обширен, чтобы вмещать противоречия». Прекрасное выражение дзен: «достаточно обширен, чтобы вмещать противоречия». Каждый поэт, каждый музыкант, каждый любящий и каждый творец знают, что в существовании противоречия встречаются.
В существовании вы не можете делать четких разделений, все тает одно в другом. Это единство выражается миллионами путей: как человек, как роза, как рыба… это одна и та же жизнь. И в этом тайна жизни — то, что она может стать розой, и может стать рыбой, и может стать человеком, и может стать буддой.
Эта возможность вечных проявлений, бесконечных проявлений делает жизнь радостью, песней, стоящей того, чтобы жить. Если все объяснить, жизнь станет очень ограниченной, очень мелкой, не стоящей того, чтобы жить. Это таинственность — вы можете, осознавать ее или нет, но если вы осознаете, то можете радоваться в ней полнее. Именно таинственность жизни, ее непознаваемость, ее непредсказуемость, делает ее такой яркой. Если все станет предсказуемым, математическим, логическим, жизнь утратит всю свою славу и великолепие.
Говоря о противоречиях, мне хочется, чтобы вы знали: вы радуетесь лишь тем вещам, которые за пределами вашего понимания. Если вы поняли их, вы покончили с ними. Вы не можете покончить с любовью, потому что вы никогда не сможете понять, что это такое; она остается тайной. Как только вы узнали формулу любви — это совсем как H2O — вы покончили с ней. Как только вы узнали точное определение медитации, вы покончили с ней.