Десять. Я всегда хотел говорить о Шанкарачарье — первом, не том, который присутствует сейчас, — о настоящем Шанкарачарье. Я принял решение говорить о его знаменитой книге «Вивек Чудамани» — «Драгоценность Осознания». Но в последний момент… вы знаете, что я сумашедший; в последний момент я решил не говорить про неё. Причина проста: в книге больше логики, чем любви. И это не маленькая книга. Я собирался говорить о ней на протяжении восьми месяцев. Это было бы долгое путешетвие, но хорошо, что оно было приостановлено — я решил не говорить про эту книгу. Но она должна быть включена как одна из великих книг, которые я перечислил.

«Вивек Чудамани» содержит, конечно, много бриллиантов, прекрасных цветов, светлых звёзд. Но среди этого столько браминской дряни — она на каждом шагу! — что мне сложно терпеть это. Но книга велика — вы не станете отказываться от алмазной шахты только потому, что там слишком много камней и грязи вокруг.

Одинадцатая и последняя на сегодня:КоранХазрата Муххамеда. Коран — это не книга для чтения, а книга для пения. Просто читая, вы упустите это. Но когда вы поёте, по воле Бога вы можете найтиэто.

Коран был написан не учёным или философом. Муххамед был совершенно неграмотный, он не мог даже написать своё имя — но он владел божественным духом. Из-за своей невинности он был избран и начал песню, и имя этой песни — Коран.

Я не знаю арабского, но могу понять Коран — потому что я понимаю ритм, красоту ритма, гармонию звуков арабского языка. Какая разница, что там написано, что означают эти звуки! Когда вы видите цветок, разве вы спрашиваете: «Что это значит?»Цветка достаточно. Когда вы видите пламя, вы также не станете спрашивать — достаточно самого пламени, его красоты, его живости. Не важно значение, если есть ритм и красота.

Так что это Коран, и я благодарен, что бог позволил мне… но снова хочу вам напомнить, что никакого Бога нет — это лишь выражение. Никто мне ничего не позволяет. Иншала, хвала Богу, что я дошёл до завершения этой серии на Коране — самой красивой, самой бессмысленной, самой существенной — и самой нелогичной книге во всей истории человечества.

А сейчас постскриптум. Когда на прошлом собрании я сказал: ″Это окончание серии из пятидесяти книг, которые я собирался включить″, это было условно. Я не имел ввиду конец, но число. Я выбрал пятдесят, потому что это хорошее число. Так или иначе, надо было выбрать, а все решения произвольны, условны. Но человек предполагает, а Бог располагает. Бог, которого нет.

Когда я сказал: это конец серии — толпа подслушала меня. Джайадэва с Гитаговиндой, мадам Бла-Бла Блаватская со своей «Секретной доктриной», и вся компания, многих из которых я знаю, но даже не хочу поминать, что о говорить про то, чтобы включать их в мой список. Услышав, что это конец, все они исчезли.

Тогда, я к своему полному удовлетворению, понял выражение Иисуса: ″Блаженны кроткие, ибо они унаследуют царство Божие″. Он также сказал: «Блаженны стоящие в конце, последние, кто не пытается толкнуть — даже слегка; кто просто стоит и ждёт». И когда толпа растворилась, я увидел нескольких блаженных. Так что это постскриптум.