Я слышал, что великий мистик Баал Шем однажды остановился на пороге молитвенного дома и не пожелал туда войти. Он сказал с отвращением: «Я не могу туда входить. Этот дом до краев наполнен учением и молитвой». И тогда сопровождающие его удивились, ведь им казалось, что лучшей похвалы, чем эта, и быть не могло, он им объяснил: «Весь день напролет люди говорят здесь слова, в которых нет истинной преданности, нет любви и сострадания, бескрылые слова, и они остаются в четырех стенах и, оседая на полу, поднимаются слой за слоем, как гниющие листья, до тех пор, пока эта гниль не заполнит весь дом, и там не останется пространства для меня.
Этот дом чересчур наполнен учением и чересчур наполнен молитвой. Люди молятся и молятся, но в молитвах нет их сердец. Молитвы те мертвы, они не могут лететь, у них нет крыльев — они не могут достичь Бога. И хоть это и молитвенный дом, храм, я не могу туда войти — они чересчур наполнены молитвой и словами. В нем мне нет места».
Таков и ученый — чересчур наполненный словами, гниющими и оседающими слой за слоем. Ученый смердит мертвыми словами. Он наговорил значительных слов, но в них нет любви, нет преданности. Поэтому у тех слов нет крыльев, они подобны висящим на шее камням. Он потонул в своих же словах, в своих же философиях, в своих же доктринах, в своих же догмах. И ученый может быть при этом даже человеком молитвы, он может ходить молиться, однако молитва его тоже ложная. Это обряд В ней нет спонтанности.
Мне нравится один рассказ Толстого. Я рассказывал его уже много раз, но мне он так нравится...
Когда-то это была знаменитая в России история. Жили-были три мистика, и это были удивительные люди Они жили в горах за озером. Тысячи паломников стекались к ним, и кто бы ни возвращался оттуда, тот был затронут, взволнован, наполнен, наполнен светом и трепетом и нес в себе что-то неуловимое.
Всю страну одолевало желание пойти и посмотреть на этих мистиков. И, естественно, это очень обеспокоило протоиерея: «Кто эти мистики?» Ведь в христианстве, прежде чем назвать человека святым, нужно сперва дать церковную санкцию. Теперь это представляется абсурднейшей вещью в мире: святой нуждается в санкции церкви. Английское слово «святой» (saint) происходит от слова «санкция», так как святость должна быть санкционирована.
«Как эти три человека стали святыми без всякой на это церковной санкции?» Протоиерей так и кипел от гнева, впрочем, как и от зависти.
И он оправился посмотреть на этих мистиков. Ему пришлось добираться в лодке. Когда же он достиг этого места, то увидел трех простых людей, сидящих под деревом — самых обычных крестьян. Они коснулись его ног, все трое святых коснулись его ног. Он был весьма польщен. И сказал: «Так вы и есть те самые люди? Это вы сами объявили себя святыми?»
«Нет, как мы могли это объявить?» — ответили они. — «Мы и понятия-то не имеем о святости. Мы бедные, невежественные. Это, наверное, люди пустили о нас такую молву — а сами мы и знать-то не знаем. Мы и понятия-то не имеем! И это такое для нас благословение, что вы пришли. Благословите нас!»
«Ну а какую молитву вы произносите? Какие священные тексты вы читаете?» — продолжал спрашивать священник
«А мы совсем не знаем грамоте. Мы и читать-то не можем. И никто никогда не учил нас никакой молитве. Научите вы нас», — попросили они.
«Но должны же вы как-то молиться?» — недоумевал священник
Они посмотрели друг на друга в смущении. Один попросил другого: «Скажи ему ты», а другой попросил третьего: «Скажи ему ты».
«Но почему у вас такой смущенный и виноватый вид? Какая у вас молитва? Скажите же мне!» — потребовал священник