Рамана Махарши говорит самосознание — вещь легкая, самая легкая из всех. Ведь оно совсем рядом! Оно уже здесь, оно всегда было здесь Один лишь взгляд, один поворот внутрь, и ты уже больше не странник, ты достиг императорства, ты взошел на трон, ты коронован, ты царь. Один лишь взгляд внутрь.. Но это именно то, о чем говорят суфии. Рамана — суфий.
Я употребляю слово «суфий» в самом широком смысле этого слова. Будда — суфий, Иисус — суфий, Рамана — суфий. Под суфием я подразумеваю того, кто пресытился философами и приступил к поиску реальности, кто больше не довольствуется синтетической пищей, а ищет настоящую пищу
Рамана говорит самопознание так же просто, как все что угодно — проще него не бывает. А теперь послушайте прямо противоположное высказывание Иммануила Канта, великого философа: метафизика есть призыв к разуму заново предпринять попытку решения самой трудной их всех задач, а именно задачи самопознания.
Философия делает его сложным, очень сложным, почти невозможным — потому что философия уходит от него все дальше и дальше. Знание о себе это не знание себя, знание о Боге это не знание Бога — как может «о» быть этим? Все «о» да «о»... вы движетесь по кругу. Это становится невозможным.
Чем умнее, ловчее, расчетливее становитесь вы в отношении «о», тем вернее и вернее вы сбиваетесь с пути. Это не вопрос познания о себе это просто вопрос познавание себя, бытия осознанием; не вопрос думанья об этом, но центрирования в этом. Тихого сидения в этом — и тогда это открывается.
Рамана прав, бесспорно прав — он знает. Иммануил Кант не прав, не может быть прав — он никогда с этим не сталкивался. Несмотря на упорные старания он напряженно работал, он был одним из проницательнейших интеллектуалов, которые когда-либо существовали. Проницательность его бесспорна, логика его совершенна. Но коль скоро речь идет о его проникновении, то он слеп.
Он напоминает рассуждающего о свете слепого — он неизбежно обречен на неудачу. Как может слепой рассуждать о свете?
Вот что рассказывал Будда.
Это случилось при дворе одного великого царя, когда придворные ученые затеяли спор о Боге. А царь тот был не обычным царем — это был настоящий царь, царь внутреннего мира. Внешнее царство его было всего лишь случайным; это случайно с ним произошло.
Умирал один великий царь. А сыновей у него не было. И он приказал перед смертью: «Пусть станет царем первый, кто завтра утром войдет в город, кем бы он ни был». И то была лишь случайность: этот саньясин оказался первым, кто вошел в ворота, поэтому его и сделали царем. Это произошло случайно. А прежде он уже стал царем внутреннего царства.
Итак, при его дворе велась дискуссия о Боге. Царь засмеялся и сказал: «Слушайте. Соберите всех слепых, которые есть в городе». И когда собрали всех слепых, царь обратился к ним с вопросом: «Всем вам знакомы слоны?»
«Да», — отвечали они.
Итак, бурные дебаты были обеспечены. Один слепой сказал: «Слон такой-то», другой сказал: «Слон такой-то...», и высказывания их противоречили друг другу Потому что одному слепому довелось коснуться лишь хобота, другому слепому довелось коснуться лишь уха, третьему — ноги и тл, и т.п. Описания их разнились до невероятности.