Мы обсуждали одну историю, одну из самых красивых суфийских историй о дервише, попросившем царя наполнить его нищенскую чашу, «чтобы доказать, что ты действительно царь. Если ты не в состоянии наполнить даже нищенскую чашу бедного просителя милостыни, то какой ты после этого царь? И о каком еще владычестве ты говоришь?»
Итак, в нее посыпались золотые монеты, но то была не обычная нищенская чаша, а волшебная. И все, что в нее сыпалось, тут же исчезало, и чаша оставалась пустой, как ни в чем не бывало. Суфии показывают великую истину.
Эта нищенская чаша — желающий человеческий ум. Вы можете ее все наполнять и наполнять, вы можете наполнить ее вами царствами мира, и они будут исчезать, и чаша желаний останется пустой. Даже Александры умирают пустыми, Наполеоны умирают пустыми, Адольфы Гитлеры умирают как нищие. И лишь те, кто поняли тщетность желания, умирают как цари. Они и живут как цари. Будда живет как царь. Именно поэтому Иисуса совсем не поняли: ведь он объявил себя царем, настоящим царем. И говорил своим ученикам: «Я пришел, чтобы принести Царство Божие на землю». И политики были очень напуганы: «Уж не соперник ли он? А то, чего доброго, соберет армию и рано или поздно объявит себя царем». А он говорил о совершенно ином царстве! Он говорил не о царстве этого мира: речь шла о том царстве, которое приходит, когда исчезает желание.
Да, были цари, Будда, Христос — однако они не были царями в обычном смысле этого слова.
И суфий демонстрировал тому владыке тщету всего, что у него имелось, полную тщету всей его собственности. Наша собственность сделана из материала под названием сон. И она исчезала в той нищенской чаше.
Это была одна из самых красивых притч — но это была притча — поймите. На самом деле не происходило ничего подобного. Но Ашока написал мне письмо. Он помешан на магии. Из-за этого он много лет жил с Сатьей Саи Бабой, полагая, что должно существовать что-то настоящее, которое человек может произвести из ничего: швейцарские часы, золотые монеты, священная зола — должно быть нечто великое. Он пришел ко мне, он стал саньясином, он растет прямо на глазах, однако Сатья Саи Баба, судя по всему; остается в нем хронической болезнью. Она каким-то образом у него затянулась, и он не может упустить возможность. Но он растет, и рост его прекрасен. Я полностью удовлетворен. Однако этот старый ум нет — нет да и встанет у него преградой на пути.
В тот день, когда исчезнет весь старый ум, он испытает опыт сатори. И я жду этого дня.
Услышав эту притчу, он тут же за нее ухватился. Он сказал: «Вы так превозносите этого суфия, проделавшего этот величайший номер со своей нищенской чашей — благодаря нему исчезли золотые монеты. Вы так высоко цените этого человека. Отчего же Вы осуждаете Сатью Саи Бабу? Он ведь делает обратное: создает золотые монеты из ничего. А этот суфий делал наоборот. Позволил золотым монетам исчезнуть в ничто. Оба делают одно и то же, но с разных сторон, в разных направлениях. Вы же так цените суфия и осуждаете Сатью Саи Бабу — почему?»
Во-первых, это притча. Человека, который это делал, не существовало. Во-вторых, помочь людям увидеть, что их золото по сути своей есть ничто иное как сон — значит помочь им двигаться к духовности. А дать людям иллюзию того, что золото может быть произведено из ничего — значит заставить вас все больше увязать в этом мире.