— Тогда лучше скажи ты. Я возразил:
— Нет, я же не уважаемый человек. Вы мэр — вы и говорите. Я дам вам намек. Он сказал:
— Но я не могу представить... Я беллетрист, но даже я не могу придумать, что сказать об этом человеке. Это будет абсолютная ложь — и мне будет стыдно произнести это вслух.
Я сказал:
— Не смущайтесь; скажите только, что по сравнению со своими четырьмя братьями, которые еще живы, он был просто ангел.
Он сказал:
— Ну хорошо. И это правда! Ты не врешь, здесь нет вымысла. — И это было правдой; четверо его братьев были еще опаснее. Они были моложе, сильнее...
Он встал и сказал:
— Он был ангелом...
Все уставились на него: что он мелет? Даже у лжи есть пределы! Он посмотрел по сторонам и сказал:
— ...по сравнению со своими братьями, которые еще живы. — И люди захлопали! Это была правда — не ложь. Но я никогда не видел, чтобы аплодировали, когда кого-нибудь сжигали.
На обратном пути мэр сказал мне:
— Ты спас положение! Но ты странный мальчик; ты ходишь почти на все похороны, как будто тебе больше нечего делать.
Я ответил:
— Всем нам придется однажды умереть — и прежде я хочу узнать о смерти как можно больше. А также я познаючеловеческую психологию: внутри они трепещут, но смеются, шутят, сплетничают — лишь бы не осознавать, что любая смерть — этовашасмерть. Каждая смерть — сигнал, что вы должны быть готовы: ваше время может прийти в любой момент.
Но мы всегда, на всех языках, прятали реальность за красивыми словами.
Когда вы говорите: «Я люблю», понимаете ли вы на самом деле, что говорите? Вы точно знаете, что такое любовь? Гораздо вероятнее, что это всего лишь вожделение, которое вы называете любовью. Если вы скажете кому-нибудь: «Я хочу тебя...» — это будет правильно, но женщина тут же заявит на вас в полицию. Но если вы говорите: «Я люблю тебя», то женщина идет, не касаясь ногами земли; но это то же самое! Просто красивое слово, прикрывающее безобразную реальность.
И часто с помощью любви хотят всего лишь перескочить через зависть. И часто нападают и делают себе врага для того, чтобы скрыть собственную уязвимость.
Очень странное совпадение: ни Маккиавелли, ни Фридрих Ницше не могли даже вообразить, что их внуки окажутся моими саньясинами. Внучка Фридриха Ницше здесь, правнучка Маккиавелли моя саньясинка — она была здесь. Оба они согласны с Заратустрой.
Слова Маккиавелли сделают это яснее для вас. Он говорит, что лучшая защита — это нападение. Не ждите, когда другой нападет на вас — тогда вы опоздали. Если вы боитесь, что на вас нападут, лучше атаковать первым. Никогда не будьте обороняющейся стороной. Быть в обороне — значит почти наполовину проиграть.
То же понимание было и у Фридриха Ницше, с другой точки зрения: нападающие — это те, кто боится, что на них нападут. Они нападают именно от страха, поскольку они подозрительны, они знают о своей слабости, они знают, что уязвимы, они знают, что на них могут напасть. Они атакуют именно от этого страха, от этой слабости.