Но в будущем должна быть возможность, когда вы можете побыть без одежды — на морском берегу, в горах, в прекрасном лесу или красивом саду у вашего дома... Подлинный человек, если он может танцевать, будет стыдиться одежды.
Заратустра говорит: "Неминуемо придет то время, когда боги, танцуя, будут стыдиться всяких одежд". Только не в Пуне! Пуна — исключение. Она останется в могиле прошлого; она не станет садом будущего.
Так говорю я сравнениями, запинаясь и хромая, как все поэты; поистине, стыжусь я того, что приходится мне быть еще и поэтом!
Почему Заратустра говорит, что ему стыдно быть поэтом? Потому, что поэзия делает вещи прекраснее, чем проза. Но эта красота основана на лжи.
Поэты слишком много лгут. Фактически, безо лжи поэзия превратится в прозу. А почему ему еще приходится быть поэтом? Потому, что истину нельзя высказать в прозе. Проза слишком обыденна. Она хороша для рынка. Покупая овощи на рынке, не говорите стихами; иначе подумают, что вы сумасшедший.
Но для разговора об истине, о красоте, об экстазе, для разговора обо всем священном поэзия представляется единственной возможностью. Проза слишком обыденна, а без прозы остается только поэзия.
Третьей альтернативы нет. Люди пытались использовать и третье, но это на самом деле нельзя назвать настоящей альтернативой: люди оставались безмолвными, пытаясь общаться через тишину. Но, к сожалению, очень трудно найти человека, способного понимать тишину. И тот, кто умеет понимать тишину, не нуждается в вас. Он обретет собственную дикую мудрость.
Так что поэзия — нечто среднее между тишиной и прозой; это смесь тишины и прозы.
Ему стыдно, что он не может высказать истину в ее абсолютной чистоте. Ее приходится загрязнять поэтическими формами.
Туда, где всякое становление казалось мне божественным танцем и дерзким весельем, а мир — разрешенным от уз и свободным, стремящимся снова и снова к себе самому.
Туда, где само время казалось мне блаженной насмешкой над мгновениями, где необходимостью была сама свобода, блаженно игравшая жалом своим:
—где нашел я и старого дьявола своего, и извечного врага - Духа Тяжести со всем, что создал он — Насилием, Необходимостью, Законом, Следствием, Целью, Волей, Добром и Злом.
Все это — результаты действия Духа Тяжести.
В последний раз иду я к людям...Прекрасно зная, что человек живет под властью Духа Тяжести — цепляясь за низшие ценности, цепляясь за трупы, привязанный к прошлому — все же:В последний раз иду я к людям: среди них хочу я свершить закат свой и, умирая, дать им свой самый богатый дар!Прежде чем я умру, я хочу дать им свой самый богатый дар: свою дикую мудрость.
Тот, кто познал, чувствует определенную потребность поделиться с теми, кому не так посчастливилось. Тот, кто обрел внутренние сокровища, хочет поделиться ими с теми, кто еще просит подаяние снаружи и не ищет внутри.
Перед смертью Заратустра хочет отдать человечеству свой самый богатый дар, свою мудрость.
...Так говорил Заратустра.
О СТАРЫХ И НОВЫХ СКРИЖАЛЯХ часть 2
16 апреля 1987 года
Возлюбленный Ошо,
О СТАРЫХ И НОВЫХ СКРИЖАЛЯХ
Часть 2
Когда на воде укреплены сваи, когда через поток перекинуты мостки и перила, поистине, никто не поверит тому, кто скажет: "Все течет".