Панкаджа, я бы хотел, чтобы ты прежде всего был чистым, невинным, безмолвным.
И тогда, если из этого безмолвия родится нечто, это будет вкладом во вселенную.
В противном случае, из этого мусора ты можешь продолжать черпать материал для написания романов, и они будут продаваться, ибо людям нужно что-то, что они могли бы почитать, а затем выбросить. Но они не знают, что кто-то вложил в это свою жизнь, потратил свою жизнь на написание этих романов. Кто-кто упустил свою буддовость.
Выбор за тобой.
Его нельзя никому навязать.
Я могу лишь дать тебе намек, что время пришло.
И ты достаточно зрел: ты написал все эти твои романы, и ты знаешь, что все это мусор.
Это ясно, ведь люди любят читать что угодно. Для книжных киосков на вокзалах и в аэропортах нужен мусор; и мусор нужен везде, так как люди нуждаются в мусоре. Но почему ты должен попусту тратить свою жизнь?
А у тебя есть возможность дать рождение чему-то действительно значительному, — но нужен прорыв. Тебе нужен разрыв непрерывности.
Ты забываешь то, что ты делал, Забываешь имя и славу и все, что она приносит тебе.
Просто будь никем, наслаждайся бытием никем.
И я говорю тебе, что в бытии никем есть свобода.
И тогда в один прекрасный день ты обнаружишь, что семя, которое пребывает в тебе, начало прорастать. И тогда, если что-то из твоего собственного переживания окажется записанным тобой, это будет значительным для тебя, это будет значительным для других. Все, что действительно может сделать жизнь немного более красивой, немного более музыкальной, немного более поэтичной, будет помощью и тебе тоже. И это возможно только благодаря твоему росту.
Ты можешь собирать всевозможную информацию — прочитать десять романов я получится одиннадцатый — это один путь, по которому идут все писатели, поэты, художники. Но они оказываются третьесортными, и они будут забыты.
Нечто значительное появляется только из твоего внутренней сущности.
Но перед этим ты должен выбросить весь мусор; мусора так много, а семя такое маленькое, что оно затерялось в мусоре.
Я надеюсь, что ты сможешь сделать то, что я говорю; иначе я бы этого не говорил.
Беседа 3
Никакого другого пути, кроме жизни
5 октября 1986 г., Бомбей
Возлюбленный Бхагаван,
как получается, что все идет так хорошо?
Гандхарадж, этот вопрос не повод для смеха.
Он касается чего-то чрезвычайно ценного в человеческом несчастье, в человеческом страдании, в человеческой реальности. Он вызывает смех, так как кажется абсурдным спрашивать, почему дела идут так хорошо.
Мы привыкли к тому, что дела никогда не идут хорошо.
Нам хорошо знакомы страдание, боль, тьма, бессмысленность, вся трагедия человеческого существования. Это вошло в наши кости, плоть и кровь; мы принимаем это, как будто это и есть наша природа.
Если дела идут плохо, это кажется естественным!
Если же дела не идут плохо, тогда, должно быть, что-то не так — как получается, что дела идут так хорошо? Мы забыли язык благополучия, мы забыли вкус блаженства.
Мы забыли нашу собственную природу.
А по природе деладолжныидти хорошо; для того, чтобы они шли хорошо, не нужно никакой причины.