— Так, ну будем считать, что официальная часть чаепития закончена. Традиционный вопрос «знатокам»: кто будет мыть посуду?

При этом он кивнул на «последствия» нашей коллективной трапезы. Ребята от души рассмеялись.

— Да ладно, мы уберём! — сказала я, махнув рукой. — Тут делов-то…

— О нет, отдыхайте девчата! — с улыбкой сказал Сэнсэй.

И тут же встав, сам принялся убирать посуду.

— Да, отдыхайте, девчата! — тут же соскочил Виктор, помогая Сэнсэю. — Мы сами тут разберёмся.

Весь наш мужской коллектив, как сговорившись, последовал примеру Сэнсэя, отстраняя нас от работы. Мы сидели с Татьяной, как почётные гости, во время уборки. Блеск и красота была наведена достаточно быстро. Не обошлось и без Женькиных каламбуров. Он, как всегда, вначале рьяно взявшись за дело «посудодрайщика», очень быстро к этому охладел и стал муссировать излюбленную тему про свою совесть, про то, что законы пишутся людьми, и нигде в них в общем-то не указано, что мужчины должны мыть посуду, окромя как 8 марта. Шутки шутками, но Сэнсэй, наводя порядок, рассказал нам довольно интересную легенду про Совесть, которая по смыслу была гораздо глубже и занимательней всех Женькиных каламбуров вместе взятых.

— …Правильно ты заметил, законы пишутся людьми, — как-то серьёзно сказал Сэнсэй, отвечая на очередную Женькину шутку. — Я вам, пожалуй, расскажу на этот счёт одну очень древнюю китайскую легенду о похождениях Совести, и вы сами поймёте насколько люди и тогда, и сейчас остаются людьми.

«Случилась эта история в далёкие, далёкие времена. Родилась на свет Совесть. Родилась она в ночной тиши, когда всё живое думает. Думает речка, сверкая в лунном свете, думает небо, усыпанное звёздами, думает травинка, замерши в ночной мгле. Куколка думает, с какими бы пестрыми разводами сотворить ей бабочку. Растения думают о своих прекрасных соцветиях, птицы — о песнях, а звёзды — о будущем. Потому так и тихо ночью. Днём всё шумит и живёт, а ночью всё молчит и думает. Вот в такую-то тихую ночь, когда всё живое думало, и родилась Совесть. Она была прекрасна. В глубине её больших, красивых глаз отражался огонь далёких звёзд. Лунный свет окрасил её лик своим сиянием. А ночь укутала в свои таинственные покровы.

И пошла Совесть к людям. Жилось ей среди них наполовину хорошо, наполовину плохо. И жила она как ночная птица. Ведь днём никто с ней не хотел даже разговаривать. К кому не подойдёт — всяк отмахивается от неё руками и ногами, мол: «Дел невпроворот, кругом работа кипит, время ли с тобой ещё разговаривать!» Но зато ночью, она беспрепятственно заходила и в богатые и в бедные дома. Тихонько дотрагивалась до спящего и тот просыпался. Увидев её, спрашивал:

— Что тебе надо, Совесть?

А она тихонько говорила.

— А что ты сегодня сделал?

— Я? Да ничего такого я не делал…

— А ты подумай.

— А… Ну разве что…

И пока он вспоминал, Совесть уходила к другому. А проснувшейся человек уже не мог заснуть до утра и всё размышлял о том, что он делал днём. И многое, чего он не хотел слышать в шуме дня, слышалось многократным эхом в ночной тишине. И так приходила Совесть к каждому до тех пор, пока на всех людей не напала бессонница.