«Иживец» решил использовать все смертоносные шансы до конца. Свалившись на пол, он быстро перевернулся и резко отскочил в сторону. И, мигом присев на колено, метнул в сторону противника два метательных ножа. По звукам он понял, что не хватило каких-то долей секунды, чтобы поразить цель. Пока летели ножи, Скорпион воспользовался производимым шумом и моментально сместился, изменив позицию. Но не успел он достичь нового укрытия, как буквально в нескольких миллиметрах от его уха с жутким свистом пролетел «ответный привет». По логике, человек бы дернулся назад и в сторону. Но Скорпион пошел вопреки логике. Он не стал никуда бежать, а просто очень низко присел, распластавшись, как лягушка, и почти сровнявшись с полом. Но второй нож удивил своей точностью попадания даже Скорпиона, видавшего всякое в бою. Нож буквально пришил одежду его правой руки к длинному деревянному бруску — доске, стоящей сзади на полу возле стены. Скорпион, услышав хлопок, от неожиданности резко дернулся, пытаясь отпрянуть в сторону. Но нож сидел глубоко, и от такого рывка «иживец» вывихнул себе плечо, разорвав в клочья одежду. Для обычного человека боль была бы нестерпимой. Но для Скорпиона она оставалась где-то на отдаленном уровне восприятия. Его учили не чувствовать боли во время боя.
Нужно было срочно уходить. Как последний аргумент прикрытия, Скорпион выхватил левой рукой пистолет с глушителем и открыл огонь на поражение, продвигаясь к двери. Левой рукой он так же хорошо стрелял, как и правой. По слуху определил, что противник столь же быстро менял позиции. Не успел Скорпион сделать и три выстрела, как получил ответные, с таким же кучным прицелом. Но бил «азовец» не на поражение, а по конечностям.
Скорпиону удалось выбежать из помещения, прихрамывая на задетую пулей ногу. До машины в балке было метров сто. Но добежать он не успел. Возле плеча просвистела пуля, оставив обжигающий след на костюме. Скорпион упал, несколько раз перевернувшись, и стал отстреливаться, все время смещаясь и меняя положение от кочки до кочки. Стемнело, но пули, то с одной, то с другой стороны, взрывали землю в местах, где только что находились соперники. Будь из них кто-нибудь хоть на секунду нерасторопнее, тут же получил бы точную кровавую проекцию диаметра пули противника на собственном теле.
С большим трудом Скорпиону все же удалось добраться до лесопосадки. Петляя между деревьев, он добежал до машины с огромными усилиями. Мотор БМВ взревел, и автомобиль сорвался с места, набирая скорость. Дорога, ведущая от свалки к трассе, была страшно разбитая. Скорпион несся по ней, выжимая акселератор до пола и руля здоровой рукой. Машину сильно кидало. Сзади появился белый «Москвич». Он газовал из последних силенок, не желая отставать. БМВ была, конечно, хорошей машиной, но импортной, которая предназначалась явно не для наших «древнеславянских» колдобин. А если учесть, что за рулем сидел русский, гены которого из поколения в поколение передавали страсть к быстрой езде, то можно представить, с какой скоростью гробилась иномарка. Хорошо, что это не видели аккуратные во всем немцы, производители этой красавицы, иначе точно бы заработали инфаркт.
«Москвичонок» по родным дорогам пер во весь дух не хуже БМВ, даже менее «травмируясь». Ему не привыкать. Эти дороги — его родная стихия. Как там говорится, «дома и стены помогают». В нашем случае — дороги. «Москвич» почти догнал БМВ, приблизившись вплотную, до него оставались буквально считанные метры. Но тут, за поворотом, началась трасса цивилизации. Как ни легко было вести по ней машину, но догнать БМВ — практически невозможно. Однако даже безнадежно отставая, «Москвич» упорно мчался вслед иномарке. Но перед самым въездом в город, как всегда не вовремя, заглох движок.
— Тьфу, чтоб тебя…
Сэнсэй вылез из машины и проводил взглядом быстро удаляющиеся за поворотом огоньки БМВ. Объект снова был потерян.
* * *