Сэнсэй включил свет. Вано, стоявший невдалеке от него, несказанно удивился, увидев Сэнсэя именно на этом месте, так как несколько секунд назад крик «Valeas!», что в переводе с латыни означает «Прощай!», он Слышал совсем с другой стороны, недалеко от места гибели Чики. Отец Иоанн взглянул в ту сторону. То, что он увидел, шокировало даже его. Огромный нож, который изготовил Люка, сыграл фатальную роль в смерти Чики. Его тело валялось отдельно от головы. Из шеи бил фонтан алой крови. На лице Чики застыла ужасная гримаса отча яния. Словно сама Смерть поставила на нем костлявой рукой свою печать адской муки и парализующего страха… Друзья подошли к середине сарая, где лежал обезглавленный труп. Вано опять-таки отметил про себя приличное расстояние. Ошарашенный происшествием и тошнотворным зрелищем, отец Иоанн только и смог произнести:
— Да уж… Все же глас Божий имеет сокрушительную силу…
Когда первый шок прошел, Вано помог Сэнсэю упаковать мертвую голову Чики, уничтожая все свои следы пребывания в сарае, и отнести отвратительный груз в багажник.
В машине отец Иоанн ехал молча, в глубокой задумчивости. Позже, когда он более-менее пришел в себя, произнес:
— Нет, это же надо — такая смерть! Прямо какое-то Провидение… Так упасть на нож, который собственноручно изготовил Люка точно специально для этого случая… Что же Чику убило? Громко сказанное слово? Или мысли Люки, изготовившего этот нож, воплотились в реальность? А может, это падение — просто несчастный случай, роковое обстоятельство?
Отец Иоанн был озадачен. Он думал, что Сэнсэй, говоря о Чести, убьет Чику в равном бою один на один. Но произошло нечто из ряда вон выходящее. Вано заметил, что с тех пор, как он отошел от дел и обратился с помощью Сэнсэя к Богу, вокруг него стали происходить невероятные вещи. Даже сейчас, когда они должны были хоть и нелюдей, но УБИТЬ, в дело словно вмешивалось само Провидение, которое приводило «приговор» в исполнение самым жестким, безжалостным образом. Странно… Люка внезапно умер собственной смертью, не дав возможности не то что его отключить, но просто при коснуться к нему. Тогда Вано подумал, что это случайность. Но то, что сегодня произошло в сарае, нельзя назвать даже совпадением. Скорее закономерностью, проявлением чьей-то воли свыше. От таких дум бросало в дрожь…
— Мучаешься мыслями: Аннушка масличко разлила или Люка ножичек заточил? — глядя на Вано, подметил Сэнсэй.
Отец Иоанн вздрогнул и удивленно посмотрел в сторону друга.
— Нет, но все-таки Это случайность или закономерность?
— Случайностей в природе не бывает, — спокойно ответил Сэнсэй. — Случай — это всего лишь закономерное следствие неконтролируемых мыслей.
— Да, но Люка, Чика?
— Люку, как и Чику, убили собственные страхи. Их они часто держали в своих головах и пытались внушить другим. Поэтому эти страхи и материализовались. Всего-навсего.
— Но ведь в жизни и без собственных мыслей полно страхов!
— Отнюдь. На самом деле жизнь, так, как представляют ее люди, — это мираж. Все ее страхи — мысли конкретных индивидов. Эти люди лишь заражают ими других людей, что в целом проецируется на общество. То есть люди рождают своими мыслями иллюзию и в этой иллюзии живут.
— Что же тогда главное в этом мире, если все — иллюзия?
— Главное — это Бог, Любовь. Кто в Любви, тому страх неведом, поэтому данный человек живет на совершенно другой волне реальности. У него все по-иному, начиная от внутреннего мира и заканчивая внешним. Он живет мыслями высшей Любви, окруженный Божьей силой. Поэтому судьба более чем благосклонна к нему, какие бы катаклизмы не преследовали окружающее общество.
— Интересная мысль: против Любви бессильны катаклизмы. Я помню, ты когда-то говорил, что катаклизмы возникают в большинстве своем из-за массовых негативных мыслей людей.