Жутко богатый человек приехал через три года, когда его дети уже совсем ослепли. На этот раз он был одет в пиджак в полоску. Я, конечно же, повозмущался тем, что они приехали столь поздно, но… что же было делать! Жутко богатый человек стал оправдываться, говоря, что его дети привыкли проводить зиму в Южной Африке, а лето — в Южной Англии и что затащить их в холодную Россию было трудно. Он даже сказал, что приезд их в Россию, тем более в провинциальную Уфу, можно интерпретировать почти как героизм и честь для нашего города. Поэтому мне, доктору Мулдашеву, надо особо постараться, чтобы его дети совершили «опасное путешествие» в «родную» Россию не зря и… уехали в Южную Африку совершенно зрячими. А за деньгами дело не станет — пачка долларов будет моя.
Надо признаться, что к тому времени мне и в самом деле удалось разработать новый метод лечения пигментного ретинита (куриной слепоты), и дети этого жутко богатого человека имели шанс прозреть, но только шанс, а не стопроцентную гарантию. Я посмотрел на беспомощно раскрытые слепые глаза детей, и мне стало их жалко — они были не виноваты, что им так и не привили сладость понятия — Родина. Они не понимали того, что Родину человека определяет Бог, посылая с Того Света дух в тело младенца, рождающегося в той или иной части земного шара, и что преступить решение Бога и назвать себя далеко не престижным словом «эмигрант» является грехом, очень большим грехом. И кто знает, может быть этот самый пигментный ретинит, порочный ген которого развивается в болезнь максимум в 50% случаев, и явился тем самым наказанием за грех, когда к святому слову Родина стали относится как к пустому звуку, уповая на лучшие климатические условия южного берега Англии или Южной Африки.
Один из детей жутко богатого человека, вроде бы мальчик, некрасиво растянув губы, заплакал, начав причитать, что ему здесь надоело сидеть и что ему хочется, чтобы служанка Лурдис напоила его свежим кокосовым молоком. Но кокосового ореха у меня не было, а посылать кого-то в магазин мне не хотелось. Полный коридор пациентов ждал меня. Да и… не кокосовая страна — Россия-то! Картошки жареной лучше бы попросил этот мальчик.
И тут я вспомнил, что три года назад этот самый жутко богатый человек с дурости произнес фразу, что хорошего врача они — богатые люди — всегда купят. Я с неприязнью посмотрел на раздутый нагрудный карман его шикарного полосатого пиджака и с удовольствием сказал, что я берусь оперировать его детей, но буду оперировать… бесплатно. Я вспомнил, что то же самое я уже говорил одному нефтяному боссу.
Как и в случае с нефтяным боссом, это предложение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Жутко богатый человек стал причитать, что любой труд, пусть даже попытка, должен быть оплачен и он готов это сделать. А я уперся рогом и настаивал на том, что буду оперировать его детей бесплатно. Я вспомнил девочку из Вологды с косичками и красным бантом и с таким же заболеванием, вспомнил её слепые глаза, вспомнил её деревенских родителей с мозолистыми руками и их взгляд на меня, полный надежды, вспомнил свои ночные бдения по разработке нового метода лечения пигментного ретинита в окружении далеко не высокооплачиваемых коллег — ученых и понял, что мы придумали этот метод для неё и ради неё — этой простой деревенской девчонки с красным бантом, которая, скорее всего, никогда не пробовала кокосовый орех, а основной её едой была жареная картошка из своего огорода с запахом земли, русской земли.