Монастырь Верховного Оракула был небольшим и уединенным. Несколько маленьких чела играли во дворе с беззаботной непринужденностью. Нигде не было видно лениво развалившихся трапп, проводящих полуденные часы в бесполезной болтовне. Старики, и в особенности пожилые ламы, составляли здесь большинство. Люди в годах, седоволосые и согнутые под тяжестью прожитых лет, неторопливо занимались своими делами. На этих старых лам и на самого Верховного Оракула возлагалась обязанность провидения и предсказания. Сюда не допускались ни незванный гость, ни случайный путник, бредущий в поисках еды и ночлега. Многие боялись этого места. Оно было запретным для всех, кроме приглашенных. Мой Наставник, лама Мингьяр Дондуп, являл собой исключение. Он был здесь желанным гостем в любое время.
От назойливых глаз монастырь скрывала густая роща. Крепкие каменные стены защищали его от слишком любознательных. Но едва ли кто-то осмелился бы из праздного любопытства испытать на себе силу гнева Верховного Оракула. С особым усердием охранялись комнаты Его Святости, Высочайшего, бывавшего в этом Храме Знаний частым гостем. Воздух дышал безмятежностью, навевая покой на тех, кто вершил здесь свое трудное дело.
Здесь не было места ссорам и брани. За этим зорко следили могучие кхамцы. Огромные, некоторые семи футов росту и ни один не легче 250 фунтов, — их набирали сюда со всего Тибета. Своими тяжелыми дубинками они нагоняли ужас на тех, чья совесть нечиста. Играя роль полиции, они поддерживали порядок в общинах, насчитывающих порой тысячи монахов. Не всяк свят в одежде святого. Везде встречаются преступники и просто лентяи. Так что работы у кхамцев хватало.
Здесь возводились постройки в согласии со своим назначением: ни высотных строений, ни длинных шестов с зарубками. Все было рассчитано на людей пожилых, чьи кости были хрупки, а мышцы потеряли гибкость молодости. Самые старые монахи селились на нижних этажах. Доступ к коридорам был прост и удобен. На первом этаже со
стороны Храма Предсказаний жил и сам Верховный Оракул. Рядом размещались старейшие и самые просвещенные, а также старший монах-полицейский из кхамцев.
— Мы идем на встречу с Верховным Оракулом, — сказал Наставник. — Он заинтересовался тобой и готов уделить тебе достаточно много времени.
Приглашение или приказ повергли меня в уныние. Визит к астрологу или прорицателю всякий раз приносил мне плохие известия: новые страдания, новые подтверждения грядущих лишений. Я снова должен был надевать свои лучшие одежды и сидеть, как чучело, молча слушая, как утомительный старик исторгает из себя потоки банальностей. Я подозрительно поднял глаза; Лама, глядя на меня, пытался сдержать улыбку. Очевидно, — подумал я с досадой, — он прочитал мои мысли!
Наставник разразился хохотом.
— Иди как есть, — сказал он, поборов приступ смеха. — Оракула не волнует состояние твоей одежды! Ему известно о тебе больше, чем тебе самому.
Мое уныние стало бездонным. Интересно, что я услышу на этот раз?
Мы спустились по коридору и вышли во двор. Я смотрел сквозь дымку на горные массивы, чувствуя себя осужденным, идущим на казнь. К нам приближался монах-полицейский. Проходя мимо, он окинул меня уничтожающим взглядом. Однако, когда узнал моего Наставника, его лицо расплылось в улыбке.
— Припадаю к Вашим лотосовым стопам, Святейший Лама, — произнес он, низко поклонившись. — Прошу оказать мне честь проводить Вас к Высокочтимому Верховному Оракулу.
Он приотстал от нас на шаг, и я слышал, как земля дрожит от его могучей поступи.
Двое лам стояли у входа. Можно было догадаться, что это были не просто монахи-полицейские. При нашем приближении они расступились, давая нам дорогу.
— Святейший ждет Вас, — сказал один из них, улыбаясь Наставнику.
— Он в предвкушении встречи с Вами, — поддержал другой.