День угас, и я крадучись подполз по бревну к полусгнившему трапу. Я осторожно поднялся наверх и, увидев, что кругом ни души, опрометью бросился в какой-то сарай. Сняв одежду, я выжал ее досуха, как мог. На дальнем конце верфи показался человек, индиец. Когда он подошел поближе и оказался почти напротив меня, я тихо свистнул. Он остановился и сел на кнехт.

— Можешь осторожно выходить, — сказал он. — Фараоны наверняка все силы бросили в другую сторону. Ну, парень! Задал же ты им жару. — Он встал, потянулся и огляделся по сторонам. — Ступай за мной, — сказал он, — но если тебя схватят, я тебя не знаю. Темнокожий джентльмен уже ждет с грузовиком. Как дойдем, сразу лезь в кузов и накрывайся брезентом.

Он двинулся с места, а я, хорошенько выждав, пошел следом, скользя из одной тени в другую. Плеск воды о сваи и далекое завывание полицейской сирены были единственными звуками, нарушавшими покой. Неожиданно послышался рокот запускаемого мотора, и прямо передо мной вспыхнули задние огни грузовика. Огромный негр кивнул индийцу и дружески подмигнул мне, идущему следом, махнув рукой в сторону кузова. Я с немалым трудом забрался туда и накрылся старым брезентом. Грузовик поехал и немного погодя остановился. Оба они вышли из машины, и один из них сказал:

— Нам надо будет немного догрузиться, перебирайся вперед.

Я подполз ближе к водительской кабине, а за моей спиной послышался грохот загружаемых ящиков.

Грузовик снова поехал, трясясь на ухабистой дороге. Вскоре он остановился, и грубый голос заорал:

— Эй, вы, что везете?

— Только мусор, сэр, — ответил негр.

Тяжелые шаги прогремели совсем рядом со мной. Кучу мусора в задней части кузова чем-то поковыряли.

— О'кей, — сказал голос, — можешь ехать.

Лязгнули ворота, негр включил передачу, и мы покатили в ночную тьму. Казалось, мы ехали много часов, потом грузовик сделал резкий поворот, затормозил и остановился. Брезент сняли, и надо мной, широко улыбаясь, склонились негр и индиец. Я устало шевельнулся и нащупал деньги.

— Я заплачу вам, — сказал я.

— Ничего ты не заплатишь, — сказал негр.

— Бутч собирался убить меня до прихода в Нью-Йорк, — сказал индиец. — Ты спас меня, теперь я спасаю тебя, и мы объявляем войну дискриминации против нас. Входи.

Ни раса, ни вера, ни цвет кожи не имеют значения, подумал я. Кровь у всех красная.

Они привели меня в теплую комнату, где нас встретили две светлокожие негритянки. Вскоре меня укутали в горячие одеяла, накормили горячей едой. Потом они показали мне, где спать, и я провалился в забытье.

Два дня и две ночи я спал, а мое изнуренное тело витало где-то между двумя мирами. Жизнь для меня всегда была чередой невзгод, вечных страданий и великого непонимания. Но теперь я спал.