В конце концов мы добрались до границы Сиканга и Сычуаня и пересекли ее. Еще через несколько дней мы вышли на берег реки Янцзы и остановились возле небольшой деревушки. Вторая половина дня была на исходе, однако мы остановились не потому, что собирались здесь заночевать. Перед нами на дороге толпились люди. Казалось, они собрались на какой-то митинг. Мы подъехали к ним и, будучи на лошадях, без труда пробрались в центр толпы, где на телеге стоял высокий белый человек. Он выразительно жестикулировал и рассказывал присутствующим о чудесах коммунизма, стараясь подбить крестьян восстать против помещиков и убить их. Он держал в руке какие-то бумажки и размахивал ими, показывая толпе фотографию худощавого человека с бородкой, которого он называл Спасителем мира. Но на нас не произвели впечатления ни портрет Ленина, ни агитация этого пропагандиста. Мы с отвращением отвернулись от него и продолжили свой путь до следующего ламаистского монастыря, где собирались остановиться на ночлег.
Ламаистские монастыри были разбросаны по всему Китаю наряду с буддистскими монастырями и храмами. Среди жителей Сиканга, Сычуаня и Цинхая были люди, которые предпочитали исповедовать тибетский буддизм, и наши монастыри были построены в этих местах для поддержки этих людей. Мы никогда не пытались обратить кого-нибудь в свою веру, никогда не приглашали людей приходить к нам, потому что верили в свободу выбора каждого. Мы не любили тех миссионеров, которые ходили из одного города в другой и убеждали всех стать последователями их религии на том основании, что только она может даровать человеку спасение. Мы знали, что если кто-нибудь пожелает стать ламаистом, он станет им без нашей агитации. В нашей памяти были еще свежи впечатления от того, как тибетцы насмехались над миссионерами, которые приходили в Тибет и Китай с Запада. Нас смешило то, что люди должны становиться последователями чужой религии только потому, что миссионеры дарят им вещи и обещают так называемые преимущества.
Кроме всего прочего, старшее поколение тибетцев и китайцев – это очень вежливые и доброжелательные люди. Они пытались поддержать миссионеров и создать у них видимость, что их усилия не пропадают даром. Однако при этом эти местные жители ни на мгновение не могли поверить в слова миссионеров. Мы знали, что у миссионеров могут быть свои взгляды, но это вовсе не означало, что нам нужно начинать верить в их проповеди.
Мы продолжали путешествие и двигались вдоль русла реки Янцзы. В будущем мне суждено было ближе познакомиться с этой рекой, так как путешествовать по ней намного удобнее. Мы пришли в восторг, когда увидели большие лодки, плывущие по реке. Никто из нас никогда раньше не видел таких огромных лодок, хотя мы знали об их существовании по картинкам.
Правда, мне однажды пришлось увидеть пароход на специальном занятии по ясновидению, которое проводил со мной мой наставник, лама Мингьяр Дондуп. Однако об этом мы поговорим позже. В Тибете по горным ручьям плавают на небольших лодках с легким каркасом и обшивкой из шкур яков. Такая лодка может взять на борт всего лишь четыре или пять пассажиров. Постоянным пассажиром такой лодки зачастую является любимая коза хозяина лодки. Однако козе предстоит выполнять свою долю работы на суше, когда, высадившись на берег, лодочник нагружает на нее свои пожитки. Коза несет мелкие вещи и одеяла, а человек взваливает себе на плечи легкую лодку и поднимается с ней вверх, минуя участки быстрого течения, где лодка могла бы напороться на камень. Иногда тибетский крестьянин для переправы через реку пользуется надувной шкурой яка или козы, все отверстия которой зашиты и проклеены. Он использует шкуру для того же, для чего на Западе люди используют спасательный круг. Однако сейчас нас больше всего интересовали настоящие лодки с треугольными парусами, которые полоскались на ветру.