Майкл воспитывался на ферме в деревне Блу-Эрт, что в штате Миннесота, но сбежал оттуда, ибо считал, что это тупик — выращивать урожай, который либо будет продан в чужую страну, либо, невостребованный, сгниет в силосной яме. Майкл с раннего детства понял, что сельское хозяйство не для него. Тем более в его стране эту работу не уважают. Тогда зачем ею заниматься? К тому же он терпеть не мог все эти запахи. Ему хотелось работать с людьми, а не с тракторами или животными. В школе Майкл учился хорошо, а что касается искусства общения, то тут ему просто не было равных. Казалось, этот человек специально рожден для работы в сфере продаж, и найти хорошую работу в этой области никогда не было для него проблемой — он продавал самые разные товары и услуги, причем только такие, которые мог предлагать клиентам с чистой совестью. Людям нравилось покупать у Майкла Томаса.
Оглядываясь назад и вспоминая, что дали ему ныне усопшие: родители, Майкл осознавал: все ушло, осталась только вера в Бога. «Много же мне от нее теперь пользы», — думал он с горечью. Майкл был единственным сыном в семье, его родители — любимые папа и мама — погибли в автокатастрофе незадолго до того, как ему исполнился 21 год. Он до сих пор горько оплакивал родителей и всегда носил с собой семейное фото — напоминание об их жизни… и смерти. Когда священник заводил расспросы о духовной жизни Майкла, тот честно отвечал, что верит в Бога и считает себя существом духовным. Он не сомневается, что Бог — любящий и справедливый. Просто Ему некогда обращать внимание на Майкла Томаса в данный момент — а точнее, в последние несколько лет, Майкл часто молился о том, чтобы жизнь его стала лучше, но мало верил в то, что перемены действительно произойдут.
Майкл унаследовал от отца отличное здоровье. Он был не особенно красив, но в его грубоватой внешности было что-то привлекательное. Женщины считали его неотразимым. Добродушная улыбка, пшеничные волосы, высокий рост, волевой подбородок и глубокие голубые глаза — эти черты покоряли многих. Люди с развитой интуицией чувствовали в нем врожденную честность и сразу же проникались доверием. У Майкла не раз была возможность воспользоваться ситуацией и поступить не по совести — как в деловых, так и в любовных отношениях, — но он никогда не поддавался соблазну. У Майкла все-таки оставалось «фермерское сознание» — пожалуй, одно из самых ценных качеств, которые он приобрел на своей холодной родине.
Майкл не умел врать. Он интуитивно чувствовал, когда другому человеку нужна помощь. Он открывал двери перед людьми, выходящими с сумками из супермаркета, охотно беседовал с пожилыми, всегда давал попрошайкам доллар-другой, когда те просили, даже если подозревал, что они потратят эти деньги на выпивку. Майк считал, что все люди должны работать вместе на общее благо, и не понимал, почему жители города, где он поселился, почти не беседуют друг с другом и редко видятся с соседями. Возможно, просто климат тут настолько мягок, что людям никогда не нужна помощь. «Как нелепо», — думал Майкл.
В детстве у Майкла был только один образец женственности — мать. Поэтому во взрослой жизни он относился ко всем представительницам противоположного пола с таким же почтением, какое испытывал к этой прекрасной и отзывчивой женщине, которая ушла из жизни так рано. Отчасти нынешние страдания Майкла были обусловлены тем, что в единственных «серьезных» взаимоотношениях в его жизни любимая женщина, как ему казалось, предала это его трепетное уважение. На самом деле трагедия Майкла стала следствием конфликта культурных стереотипов; то, что дает один человек, не соответствует ожиданиям другого, и наоборот. Девушка из Калифорнии, разбившая его сердце, придерживалась таких взглядов на любовь, которые считались культурной нормой в ее среде, а Майкл смотрел на любовь иначе. Майкла учили по-другому, и ему недостало терпимости, чтобы принять ее представления о любви.