Действительно, исключительной чертой этой истории является присутствие рядом с умершим другого призрака, которого в тот момент не узнали, но который, как выяснилось впоследствии благодаря портрету, был покровителем юноши. Этому второму видению может быть дано несколько объяснений, из которых нелегко выбрать верное. Во-первых, этот призрак действительно мог быть тем, за кого себя выдавал, — живым существом астрального плана. Это мог быть настоящий Станислав Костка, оставшийся в астральном мире, чтобы утешать и помогать тем, кто был к нему особенно привязан. Тогда его присутствие в этот критический момент рядом с юношей, отдавшимся под его покровительство, было бы вполне естественным. Но, хотя это возможное объяснение не следует игнорировать, оно почти неправдоподобно. Смерть святого Станислава Костки относится к далёкому прошлому, и представляется маловероятным, что человек такого рода так долго остаётся на астральном плане, даже если он умер молодым. Столь долгое пребывание там потребовало бы феноменальной силы воли, которой помогало бы стечение весьма неправдоподобных обстоятельств. Для человека с сильной волей, но исключительно грубого и опустившегося, такой подвиг был бы возможен, но не для того, кто обладает нежной душой, чистотой и самоотверженностью, какими обладал Станислав Костка, согласно имеющимся о нём сведениям.
В этом святом можно также видеть простую мыслеформу — добавление самого Филиппа к видению, намеренное или ненамеренное. Несомненные примеры таких аксессуаров (бутафории), обладающих очень большим разнообразием, будут приведены ниже.
Филипп производит впечатление очень набожного юноши, и несомненно, что в своих экстатических медитациях он создал очень сильную и живую мыслеформу своего святого покровителя. В момент своей смерти и после неё он, естественно, мог полагать, что его сопровождает и защищает этот святой; и этого убеждения было достаточно, чтобы мыслеобраз (уже наполовину материализованный силой постоянного мысленного созерцания) стал видимым для его отца и сестры.
Выражая это мнение, я не хочу выразить непочтение к этому факту и разрушить веру в ангелов-хранителей; я просто пытаюсь прийти к подлинно научному объяснению этого замечательного явления, а для этого я должен учитывать все возможные гипотезы, вероятность которых подтверждалась моими исследованиями. Поэтому я должен допустить и то, что святой покровитель Филиппа мог быть лишь плодом его живого воображения, хотя я не уверен, что это было так.
Предположим на минуту, что это действительно был плод воображения. Очевидно, что, появившись перед отцом и сестрой таким образом, Филипп имел целью подготовить их к известию о своей смерти, утешить их и ободрить; поэтому могло быть так, что он просил в своей молитве святого Покровителя появиться рядом с ним, показав тем самым своему отцу, что он находится в хороших руках и среди счастливых. В этом случае несомненно то, что могучее желание, облечённое в молитву, имело достаточную силу, чтобы она была услышана. Поэтому, если Филипп создал мыслеформу своего покровителя бессознательно, он мог появиться вместе с нею; и если он это сделал, то в этом не было чего-нибудь чудесного или исключительного, потому что я сам встречался с аналогичными случаями.
Хотя предположенная мною гипотеза достаточно полно объясняет произошедшее, мне представляется, что есть ещё и другая, гораздо более правдоподобная: сильная мыслеформа Филиппа (порожденная, как было указано выше) могла быть использована его другом, который интересовался им и хотел прийти ему на помощь, так как известны многочисленные случаи, когда группа живых, хотя и невидимых, помощников находит, что наилучшим (подчас даже единственным) средством помочь определённому классу людей служат идеи, порожденные ими самими. Именно помощники облекаются в эти мыслеформы, чтобы оказать помощь. Только благодаря этому люди принимают её, а не отталкивают с недоверием. Следовательно, если какой-нибудь умерший иезуит, привлечённый набожностью этого молодого человека, хотел его наставить и ободрить, самый простой и самый эффективный способ был бы действовать посредством мыслеформы его покровителя, которую породил сам Филипп.