Аксумаи опять посмотрел на Скокова, и полковник отшатнулся от этого взгляда. Ему показалось, что хрупкий алтаец сам заглянул в его душу, прочитав все его сомнения, страхи и мотивы.
— Он ушел в Аладжу.
— Аладжу? Что это?
— Вам туда проход закрыт.
— Но нам, правда, очень нужно встретиться с Адучи!
Алтаец усмехнулся.
— Вам не нужен Адучи. Вам нужны другие. Те, кто его обучал. Так?
Скоков понял, что с этим человеком нужно быть откровенным. Что весь этот деревенский антураж — балаган и притворство, и что за обликом простоватого деревенского жителя, которого никто здесь особо не знал, возможно, скрывался один из них — оборотней, адептов древнего Клана Волка.
— Да вы и сами все знаете… — проговорил он тихо, — все ведь очевидно.
Аксумаи вздохнул.
— Да, я знаю. Я отведу вас, но вы должны знать — вход в Аладжу пролегает через страшные места. Там вы встретитесь со своими самыми низменными желаниями и страхами. Они могут убить вас.
Скоков развел руками.
— Если мы вернемся, нам уже точно ничего не поможет.
Алтаец хмыкнул.
— Ну что же, если так, проходите в дом. Завтра на рассвете мы отправляемся в путь.
Они ехали на конях вдоль скалистой гряды. Скоков ехал рядом с Аксумаи, а Мальцев чуть в стороне, не мешая их разговору.
— Почему вы охотитесь на Джаксинов? — Аксумаи с любопытством разглядывает попутчика. Первый раз он видит Харта так близко.
— Я?
— Ну нет, такие как вы? Почему вы преследуете нас?
— Вы имеете в виду Сумеречных Людей? — лишенный возможности читать мысли собеседника, Скоков чувствует себя оглохшим и ослепшим. Алтаец кивает.
— Потому что Сумеречные Люди гораздо опаснее обычных отступников. Чужаки для Системы это всего лишь напуганные своими новыми способностями люди. А дети Сумеречного Рода могут не только сами уходить за грани видимого мира, но и уводить за собой других. Харты выискивают эти тропы, потому что там, где свободно ходит в оба направления один, могут впоследствии пройти миллионы!
Алтаец опять улыбается.
— Мы никого не ведем за собой. Мы считаем, что человек должен сам принять свою свободу и выбрать себе направление движения.
Скоков ухмыляется.
— Да, Клан выбрал себе очень интересную стратегию — мифотворчество. С одной стороны — никакой конкретики, с другой — толчок к осознанию своей зависимости от Системы. Может быть, именно поэтому Клан до сих пор и существует?
— Возможно, — уклончиво ответил Аксумаи, поглаживая своего коня по шее, — на протяжении столетий люди считали тайшинов грозными воинами, шаманами-оборотнями. Но, мало кто знает, что на самом деле тайшины это сказочники, божественные шуты Акан, которые существуют, чтобы не дать людям закиснуть в своей сводящей с ума серьезности.
Скоков обернулся на Мальцева, кивком головы спрашивая у него как дела. Получив в ответ поднятый кверху большой палец, он опять повернулся к проводнику.
— А почему вы согласились нас отвести в Аладжу?
Алтаец сжал губы, так, что создавалось впечатление, что он сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— Все меняется. Люди иногда становятся Кхартами, Кхарты иногда становятся тайшинами. Может быть, вы пройдете…
— Что это значит?
Аксумаи пожал плечами.