Пробуждение было подобно сильному толчку. Максим вздрогнул и открыл глаза. Все тот же аэровокзал, толчея вокруг. Но что-то было не так. Какое-то смутное ощущение опасности, которое он словно вынес из своего беспокойного сна. Максим осмотрелся по сторонам и поймал на себе внимательный взгляд, принадлежащий какому-то мрачному хмырю, сидевшему в нескольких метрах от Коврова. Этот взгляд был направлен на дорожную сумку, стоящую рядом, и Максим вдруг опять почувствовал вспышку ярости внутри. Он подумал, что потеря личных вещей может служить символом уходящего ста-рого мира, с которым ему все равно нужно будет проститься. Но этот мир упорно не хотел отпускать метущегося человека, отчаянно цеп-ляясь за него. И вот сейчас, старые, привычные реакции накрыли его цунами раздражения и ярости, ураганом незаконченного внутрен-него конфликта.
"Вот встать сейчас и подсесть к этому ублюдку. Придушить его, а затем, дергая его за нервы на локтевом сгибе, заставить орать от жут-кой боли". Это был вор, у Коврова не оставалось в этом ни тени сомнения. Обыкновенный вокзальный вор, который перехватил пол-ный ненависти взгляд своей потенциальной жертвы и стремительно отвел глаза. Теперь он рассматривал рекламную афишу аэрофлота.
"Глаза и уши легко ввести в заблуждение. Доверься Силе, которая выведет тебя из сонма призраков. Она будет постоянно раскрывать тебе суть вещей, даже если твои глаза будут закрыты…".
Максим до боли сжал пальцы на ладонях.
"Общество людей постоянно будет охотится на тебя. Тайшины ис-пользуют боевое искусство только для защиты. Для защиты! Для нападения – никогда. В этом заключается фундаментальная страте-гия всей концепции в целом. Пренебречь этим знанием – значит нарушить отлаженную веками систему, целостность, оторваться от корней Учения, лишить себя Силы".
– Эй ты, ушлый.
Вор сделал вид, что ничего не услышал.
– Эй ты, мужик, да-да, ты…
Ковров показал на него пальцем и кивнул, подзывая к себе. Вор удивленно округлил глаза, изображая недоумение.
– Сюда иди скорее, а то я сам подойду. Мужчина встал и медленно подошел:
– Вы мне?
– Тебе, тебе. – Ковров смотрел на него, стараясь выглядеть спокой-ным, хотя злоба клокотала в нем и искала выход. – Это пока еще и мой мир тоже. Не знаю, из какой ямы в моей душе ты появился, но мне и не надо этого знать. Исчезни, и никогда, слышишь, никогда больше не показывайся мне на глаза, если, конечно, жить хочешь.
Мужчина от изумления вытянул лицо и возмущенно задышал:
-Я не понял…
– Не понял? Говорю – пошел быстро отсюда, мудак, если хочешь жить. Доступно? – проникновенно произнес Максим, еле сдержива-ясь, глядя в эти бегающие бледные глазки.
"Мир вокруг нас – Зеркало. Не позволяй своей ярости завладеть тобой, иначе она приведет к тебе орду воинственных отражений".
– Зачем же так наезжать, без причины?
– Я на тебя еще не наехал. Когда наеду, поздно будет. Я тебя пере-еду просто, и все.
"Перед тем как мир окончательно отпустит тебя, он исторгнет из себя отражение твоих самых сокровенных страхов и самой черной злобы. Он зафонтанирует подобно подземному грязевому гейзеру, и от тебя потребуется все твое мужество и воля, чтобы не поддаться провокационным гримасам уродливых призраков и не ввязаться в бесполезный и опасный бой. Бой против самого себя".
– Давай, еще милицией меня напугай.
– Милицией? Да нет, что ты. Я тебя заведу сейчас за угол и вломлю так, что у тебя башка в сторону отлетит, и все разборки. Понял?
Мужчина, очевидно, что-то почувствовал. Покрывшись красны-ми пятнами, он еще раз покачал головой в притворном возмущении и, повернувшись, быстро пошел в другой зал. Связываться с этим парнем мелкому вокзальному вору по кличке Нос почему-то просто не захотелось. Возможно, это спасло ему жизнь.