– Я никогда не верил в духов, – отрывисто произнес он однажды. – Никогда не интересовался привидениями и призраками, голосами в темноте и всяким таким. У меня было очень прагматичное, серьезное мировоззрение. Моим компасом всегда была наука. Но потом, когда я работал в поле, в меня стала проникать всякая чертовщина. Например, однажды ночью я отправился с несколькими индейцами на поиск видения. Они собирались по-настоящему инициировать меня посредством болезненной церемонии протыкания грудных мышц. Они готовили в лесу парную. Я настраивал себя на то, чтобы вытерпеть боль. Чтобы придать себе силы, я пару раз хлебнул. И вдруг человек, который должен был «ходатайствовать» за меня перед выполняющими ритуал, закричал в ужасе, указывая на темную, зловещую фигуру, которая шла прямо к нам.
Когда эта фигура приблизилась ко мне, я увидел, что передо мной старый индеец, одетый самым диким образом. У него были шаманские регалии. Увидев этого старого шамана, человек, который меня опекал в ту ночь, упал от страха в обморок. Старик подошел ко мне вплотную и уперся мне пальцем в грудь. А палец был – одна кожа и кости. Старик бормотал мне что-то непонятное. К этому моменту все остальные уже увидели старика и молча бросились ко мне. Старик повернулся и взглянул на них, и все они застыли на месте. Он сверлил их взглядом пару секунд. Голос у него был просто незабываемый. Словно он говорил через трубу или у него было во рту какое-то другое приспособление, извлекавшее звуки из самого его нутра. Клянусь, я видел, что этот человек говорит внутри тела, а его рот просто транслирует слова, как какой-то механизм. Так вот, пронзил он их взглядом и пошел дальше, мимо меня, мимо них, и исчез, растворился в темноте.
Билл рассказал, что церемония инициации так и не состоялась. Все индейцы, в том числе и шаманы, ответственные за ритуал, так дрожали от страха, что чуть не выпрыгивали из ботинок. Немного придя в себя, они разбежались кто куда.
– Люди, которые были друзьями многие годы, – продолжал он, – больше никогда не разговаривали друг с другом. Они заявили, что видели привидение в образе невероятно старого шамана и что, если бы они разговаривали об этом друг с другом, это принесло бы им несчастье. Даже просто смотреть друг на друга было опасно. Большинство из них потом уехало из тех мест.
– Почему они считали, что разговаривать друг с другом или смотреть друг на друга – к несчастью? – спросил я Билла.
– Таковы их верования, – ответил он. – Привидения такого рода обращаются к каждому из присутствующих индивидуально. Для индейцев получить такое видение – это значит определить свою судьбу на всю жизнь.
– И что же привидение сказало им индивидуально? – спросил я.
– Вот этого я не знаю, – ответил Билл. – Они ведь и мне никогда ничего не говорили. Когда я спрашивал их, они все входили в состояние глубокого оцепенения. Ничего не видели, ничего не слышали. Уже через несколько лет после этого события тот человек, который потерял сознание, клялся мне, что обморок был притворный. Он просто до смерти боялся взглянуть в лицо тому старику. А то, что старик имел сказать каждому из них, все они понимали не на словесном, а на каком-то другом уровне.
То, что привидение сказало Биллу, насколько он понял, имело отношение к его здоровью и его будущему.
– То есть? – спросил я.
– Дела мои не очень хороши, – признался он. – Мое тело чувствует себя неважно.
– Но ты хоть знаешь, в чем тут дело?
– Ну да, – сказал он безразличным тоном, – врачи мне все объяснили. Но я не собираюсь беспокоиться и даже думать об этом.
Откровения Билла оставили во мне тяжелый осадок, С этой стороны я его совершенно не знал. Я всегда считал, что он – весельчак, рубаха-парень. Никогда бы не подумал, что у него есть уязвимые места. И такой Билл мне не нравился. Побыло уже слишком поздно отступать. Наше путешествие продолжалось.