— Тот факт, что ты по-прежнему излишне щепетилен и очень жестко оцениваешь природу трансформаций моего бенефактора и их тотальный размах, — сказал он. — а я уверен, что когда расскажу тебе о них, ты потеряешь к ним нездоровое влечение.
По какой-то причине мне вдруг стало ужасно неудобно, и я сменил тему.
— Почему нагвалей называют «бенефакторами», а не просто учителями? — спросил я нервно.
— Называть нагваля бенефактором — это жест его учеников. Нагваль вызывает у них подавляющее чувство благодарности. В конце концов, нагваль формирует их и ведет через невообразимые пространства.
Я заметил, что обучение, по моему мнению, было величайшим и наиболее альтруистическим действием того, кто выполнял его для других.
— Для тебя обучение является разговором об образах, — сказал он. — Для магов обучение — это то, что делает нагваль для своих учеников. Для них он открывает преобладающую во вселенной силу: намерение — силу, которая изменяет и перенаправляет вещи или оставляет их такими, как они есть. Нагваль формирует, а затем направляет следствия, которые эта сила оказывает на учеников. Без оформления намерения они не найдут в нагвале ни благоговения, ни чуда. А его ученики вместо погружения в магическое путешествие-открытие, попросту обучались бы ремеслу: целители, маги, богословы, шарлатаны или что бы там ни было.
— Ты можешь объяснить мне намерение? — спросил я.
— Единственный способ узнать намерение, — ответил он, — состоит в том, чтобы узнать его непосредственно через имеющиеся связи, которые существуют между намерением и всеми чувствующими существами. Маги называют намерение неописуемым, духом, абстрактным, нагвалем. Я предпочитаю называть его нагвалем, но это частично перекрывает название для лидера, бенефактора, которого также называют нагвалем, поэтому я остановился на терминах дух, намерение и абстрактное.
Дон Хуан резко остановился и порекомендовал, чтобы я сохранял спокойствие и думал о том, что он мне сказал. Между тем стало совсем темно. Тишина была такой глубокой, что вместо того, чтобы успокоить меня до умиротворения, она взволновала меня. Я не мог поддерживать порядок в своих мыслях. Я попытался сфокусировать свое внимание на истории, которую он мне рассказал, но вместо этого стал думать о чем-то еще, пока наконец не заснул.
БЕЗУПРЕЧНОСТЬ НАГВАЛЯ ЭЛИАСА
Не могу сказать, как долго я проспал в этой пещере. Голос дон Хуана напугал меня, и я проснулся. Он говорил о том, что первая магическая история относительно манифестаций духа была рассказом о взаимоотношении между намерением и нагвалем — историей о том, как дух создал для нагваля ловушку и о том, как нагваль, ожидаемый ученик, оценил ловушку еще до своего решения принять или отвергнуть ее.
В пещере было ужасно темно, и небольшое пространство как бы запирало нас. Обычно в таких случаях я страдал клаустрофобией, но пещера успокаивала меня, рассеивая мое чувство раздражения. К тому же что-то в конфигурации пещеры поглощало эхо от слов дон Хуана.