– Несмотря на тот факт, что Элихио исчез с лица земли, – продолжала Горда, – он все еще один из нас, и Жозефина все время разговаривает с ним.
Все посмотрели друг на друга и сразу стали очень внимательны, затем все посмотрели на меня.
Они встречаются в сновидениях, – сказала Горда выразительно.
Жозефина глубоко вздохнула. Она казалась воплощением нервозности. Ее тело непроизвольно тряслось. Паблито лег на нее и стал энергично дышать диафрагмой, заставляя ее дышать в унисон с ним.
– Что он делает? – спросил я Горду.
– Что он делает? Разве ты не видишь? – резко ответила она.
Я прошептал, что понимаю, что он пытается ее расслабить, но его процедура для меня нова. Она сказала, что Паблито передает Жозефине свою энергию, поместив среднюю часть своего тела, где у мужчины ее избыток, напротив матки Жозефины, где женщины хранят свою энергию.
Жозефина села и улыбнулась мне. Она выглядела совершенно расслабившейся.
– Я действительно все время встречаю Элихио, – сказала она. – он ждет меня каждый день.
– Как получилось, что ты никогда об этом не говорила? – спросил Паблито недовольным тоном.
– Она говорила мне, – прервала ее Горда, а затем вошла в длинные объяснения того, как много для всех нас означает доступность Элихио. Она добавила, что ожидала от меня знака, чтобы передать слова Элихио.
– Не ходи вокруг да около, женщина! – закричал Паблито. – скажи нам его слова.
– Они не для тебя! – крикнула ему Горда.
– Для кого же они тогда? – спросил Паблито.
– Они для нагваля, – крикнула Горда, указывая на меня.
Горда извинилась за то, что повысила голос. Она сказала, что все, что Элихио говорил, было сложным, загадочным, и она не может в этом разобраться.
– Я просто слушала его. Это все, что я могла сделать, слушать его, – продолжала она.
– Ты хочешь сказать, что тоже встречала Элихио? – тоном, в котором было максимум злости и ожидания, спросил Паблито.
– Да, – ответила Горда почти шепотом. – я не могла об этом говорить, потому что должна была ждать его.
Она указала на меня, а затем резко толкнула меня обеими руками. Я моментально потерял равновесие и шлепнулся на бок.
– Что это такое?
– Что ты с ним делаешь? – спросил Паблито тоном очень сердитым.
– Это что, было проявлением индейской любви? – я повернулся к Горде. Она сделала губами знак, чтобы я успокоился.
– Элихио сказал, что ты – нагваль, но ты не для нас, – сказала мне Жозефина.
В комнате настала мертвая тишина. Я не знал, как воспринимать заявление Жозефины, и ждал, пока заговорит кто-нибудь другой.
– Ты чувствуешь облегчение? – уколола меня Горда.
Я сказал им всем, что у меня вообще нет никакого мнения по выбору того или иного пути. Они выглядели, как рассерженные дети.
У Горды был вид хозяйки церемонии, которая была очень недовольна. Нестор поднялся и посмотрел на Горду. Он сказал ей что-то на языке масатек. Это прозвучало как команда или просьба.
– Расскажи нам все, что ты знаешь, – продолжал он по-испански. – ты не имеешь права играть с нами и держать при себе нечто столь важное.
Горда запротестовала. Она сказала, что удалила все, что знала, по просьбе Элихио. Кивком головы Жозефина подтвердила ее слова.
– Он говорил все это тебе или Жозефине? – спросил Паблито.