Я сказал дону Хуану, что я думаю по поводу моего опыта. По сравнению с тем, как я себе рисовал обучение, событие было катастрофическим. Я сказал, что с меня хватит одной встречи. Я признал, что все это, конечно, более чем интересно, но вновь искать подобных встреч я не намерен. Для меня совершенно ясно, что такие истории не по мне. Одним из побочных следствий употребления пейота было странное недомогание — какой-то непонятный страх, какая-то тревога или меланхолия, не поддающаяся точному определению. И я в этом не находил ничего замечательного.
Дон Хуан рассмеялся и сказал:
— Ну вот, ты начинаешь учиться.
— Хорошенькое обучение! Пусть себе учится кто-нибудь другой.
— Любишь ты преувеличивать.
— Да ничего я не преувеличиваю!
— А то как же. Плохо только, что преувеличиваешь ты одно плохое.
— Для меня, я так понимаю, здесь вообще нет ничего хорошего. Мне страшно, а остальное меня не интересует.
— Ну и что, что тебе страшно. Когда тебе страшно, ты видишь все по-новому.
— А мне это безразлично. Оставлю-ка я лучше Мескалито в покое. Он меня просто подавляет, что уж тут хорошего.
— Хорошего, положим, в самом деле мало, для меня в том числе. Не ты один сбит с толку.
— Ты-то здесь при чем?
— Я думал о том, что ты видел прошлой ночью. Без сомнения, Мескалито играл с тобой, вот в чем штука. Это был явный знак.
— Что еще за знак, дон Хуан?
— Мескалито указывал мне на тебя.
— Указывал что?
— Поначалу мне было неясно, а теперь я, кажется, понимаю. Он сказал, что ты «избранный» (escogido). Мескалито указал мне на тебя и дал знать, что ты избранный.
— Я что, избран для какой-то цели, или как это понимать?
— Это нужно так понимать, что Мескалито сказал мне, что ты можешь оказаться тем человеком, которого я ищу.
— Когда же он тебе это сказал, дон Хуан?
— Он сказал мне это тем, что играл с тобой. Это и значит, что ты избранный; ты избран для меня.
— А что это значит — быть избранным?
— Я знаю некоторые тайны (tengo secretos). Среди них есть такие, которые я могу открыть только избранному. И вот я вижу, как ты играешь с Мескалито: той самой ночью мне стало ясно, что ты и есть такой человек. Но при этом ты не индеец. Вот история!
— Ну а для меня — что это значит, дон Хуан! Что мне надо делать?
— Я принял решение и буду учить тебя тем тайным вещам, которые составляют судьбу человека знания.
— Ты имеешь в виду тайны, связанные с Мескалито?
— Да. Но это еще не все, что я знаю. Есть тайны иного рода, которые мне нужно кому-нибудь передать. У меня у самого был учитель, бенефактор, и я также после определенных испытаний стал его избранным учеником. Всему, что я знаю, я научился от него.
Я опять спросил, что же потребуется от меня в этой роли: он сказал, что потребуется только одно — учиться, учиться в том смысле, который мне начал открываться с недавнего времени.
Дело, таким образом, поворачивалось неожиданной стороной. Только я собрался известить дона Хуана о своем решении оставить затею с пейотом, как он сам предложил мне у него по-настоящему учиться — учиться его знанию. Я не вполне понимал, что он имеет в виду, но ясно было, что нечто достаточно серьезное.
Я принялся отпираться, ссылаясь на то, что к этому совершенно не готов — понятно ведь, что для такой задачи потребуется редкое мужество, которого у меня нет и в помине. Я говорил ему, что в таких делах предпочитаю уступать другим и просто наблюдать со стороны. Я хотел бы просто выслушивать его оценки и высказывания по разному поводу. Я сказал — как я был бы счастлив просто сидеть здесь и без конца его слушать. Вот это обучение, я понимаю.
Он терпеливо ждал, когда я закончу. Когда я наконец выдохся, он сказал: