Постепенно началась шумная жизнь деревни: громкие ссоры у источника воды, блеяние коз, мычание коров, скрип тяжелых повозок, пронзительное карканье ворон, плач и смех детей. Родился новый день. Солнце осветило пальмовые деревья. На стене сидели обезьяны; их длинные хвосты почти касались земли. Это были крупные обезьяны, но очень робкие. Когда вы их звали, они соскакивали на землю и убегали к большому дереву, стоявшему в поле. У них были черные мордочки и ручки, смышленый вид, но они не были так сообразительны и озорливы, как небольшие обезьяны.
«Почему мысль так навязчива? Она такая беспокойная, так раздражающе настойчива. Несмотря ни на что она всегда деятельна, вроде этих обезьян, а деятельность ее так утомительна. Вы не можете убежать от нее, она безжалостно преследует вас. Вы стараетесь ее подавить, а, спустя несколько секунд, она показывается снова. Она никогда не бывает спокойной, никогда не утихает; она всегда к чему-то стремится, всегда анализирует, всегда мучает себя. Происходит ли это во сне или в бодрствующем состоянии, мысль пребывает в непрестанном движении, у нее как будто нет ни мира, ни покоя».
— Может ли мысль когда-либо находиться в покое? Она может думать о мире и стараться быть безмятежной, заставляя себя оставаться спокойной. Но может ли мысль сама по себе пребывать и тишине? Не является ли мысль по своей природе лишенной покоя? Разве мысль не является непрерывным ответом на непрестанные толчки извне? Вызовы жизни не могут прекратиться, так как каждое движение жизни есть вызов. Отсутствие осознания вызова — это разложение и смерть. Вызов и ответ — это форма проявления жизни. Ответ может быть адекватным и неадекватным. Именно в силу неадекватности ответа на вызов появляется мысль с ее неугомонностью. Вызов требует действия, а не слов. Словесное выражение — это мысль. Слова, символы тормозят действие, идея же — это слово, память — также слово. Без символа, без слов памяти не существует. Память — это слово, мысль. А разве мысль может быть истинным ответом на вызов? Разве вызов — это идея? Вызов всегда новый, свежий; но может ли мысль, идея всегда быть новой? Когда мысль встречает вызов, всегда новый, не является ли ее ответ результатом старого, прошлого?
Когда новое встречается со старым — такая встреча не может быть полной, и эту неполноту отражает мысль с ее неустанным стремлением к полноте. Но может ли мысль, идея когда-либо обладать полнотой? Мысль, идея — это ответ памяти; память же никогда не обладает полнотой. Опыт появляется как ответ на вызов жизни. Этот ответ обусловлен прошлым, памятью; такой ответ лишь укрепляет обусловленность. Опыт не приносит освобождения, он усиливает веру, память; и вот эта-то память отвечает на вызов. Итак, опыт есть то, что обусловливает ответ.
«Но какое же место занимает мысль?»
— Вы имеете в виду, какое место мысль занимает в действии? Выполняет ли идея какую-либо функцию в действии? Идея становится фактором в действии с целью видоизменить его, направить, придать ему форму; но идея — не действие. Идея, верование — это защита от действия; она выполняет функцию контролера, видоизменяя и формируя действие. Идея есть образец для действия.
«Возможно ли действие без образца?»