Птицы и козы находились где-то в другом месте, а здесь и на большом расстоянии вокруг было необыкновенно тихо; эту тишину создавало дерево с широкой кроной, одиноко стоявшее среди простора полей, хорошо обработанных и покрытых обильной зеленью всходов. В отдалении высились горы; они были суровы и непривлекательны в лучах полуденного солнца, но в сумраке листвы дерева было прохладно и приятно. Дерево это, огромное и внушительное, в своем одиночестве накопило большую силу и приобрело симметричные очертания. Оно сделалось живым существом, пребывающим в уединении; и однако казалось, что оно господствует над всем окружающим, включая и дальние горы. Жители деревни почитали его; напротив широкого ствола находился выдолбленный камень, и кто-то возложил сюда ярко-желтые цветы. По вечерам к дереву никто не подходил; в своем одиночестве оно излучало слишком большую силу, поэтому лучше было воздавать ему почести в дневное время, когда под деревом была глубокая тень, перекликались птицы и слышались звуки человеческих голосов. Но сейчас все жители деревни находились около своих жилищ, и под деревом царил глубокий мир. Солнце никогда не проникало до нижней части ствола, и потому цветы сохраняли свою свежесть до следующего дня, когда их сменяли следующие приношения. К дереву вела узкая тропа, которая продолжалась и дальше через зеленые поля. Вдоль этой тропы осторожно прогоняли коз, до подножия гор, где они расходились кругом, поедая все, до чего могли добраться. Полного величия дерево достигало к вечеру. Когда солнце заходило за горы, поля становились еще более зелеными, и теперь только вершина дерева подхватывала последние лучи, золотистые и прозрачные. С наступлением темноты дерево, казалось, замыкалось от всего, что его окружало, и уединялось в самом себе на предстоящую ночь; его таинственность росла, проникая в мистерию всего живущего.
Это был психолог и специалист по психоанализу, в течение многих лет он занимался врачебной практикой и имел на своем счету много случаев излечения. Он работал в больнице, а кроме того имел частную практику. Многочисленные богатые пациенты сделали и его состоятельным: у него были роскошные машины, загородная дача и все прочее. Он относился к работе серьезно, она не была для него лишь способом зарабатывать деньги; он применял различные методы психоанализа, в зависимости от состояния пациента, изучил месмеризм и в целях эксперимента в отдельных случаях применял гипноз.
«Весьма удивительно, — продолжал он, — как в состоянии гипноза люди свободно и легко говорят о своих скрытых побуждениях и реакциях, и всякий раз, когда пациент подвергается гипнозу, я чувствую необычность этого состояния. Во время сеансов я был безукоризненно честен, но я полностью осознаю опасности, связанные с применением гипноза, особенно в руках людей, неразборчивых в средствах, независимо от того, будут ли это медики или другие. Гипноз может быть или не быть кратчайшим путем к излечению, но не думаю, чтобы применение его можно было оправдать, разве только в отдельных случаях, трудно поддающихся обычному лечению. Для того, чтобы вылечить больного, требуется немалое время, обычно несколько месяцев. В целом, это довольно утомительная работа».
«Не так давно, — продолжал он, — ко мне явилась одна больная, которую я лечил в течение нескольких месяцев. Это весьма неглупая женщина, хорошо начитанная и с широким кругом интересов. Находясь в большом возбуждении, с улыбкой, которую я давно у нее не видел, она рассказала, что один ее друг убедил ее побывать на ваших беседах. По-видимому, во время бесед она почувствовала, что освободилась от угнетенного состояния, которое имело довольно серьезный характер. Она сказала, что первая беседа совсем ее ошеломила: слова и мысли показались ей новыми и противоречивыми, поэтому она не хотела присутствовать на второй беседе. Но друг объяснил, что так нередко бывает и что ей необходимо выслушать несколько бесед, прежде чем составить свое мнение. В конце концов она прослушала все беседы и, как я сказал, почувствовала, что освободилась от депрессии. То, о чем вы говорили, очевидно, затронуло какие-то стороны ее сознания; не делая усилий, чтобы устранить свою депрессию, она обнаружила, что угнетение ушло, просто перестало существовать. Это произошло несколько месяцев назад. На днях я снова ее видел; ее угнетенное состояние, несомненно, прекратилось, она в нормальном состоянии и счастлива, особенно в своих отношениях с семьей. По-видимому, все у нее идет так, как надо».