Известное, т.е. наш прошлый опыт, стремится поглотить то, что оно называет внутренним одиночеством; но оно не может пережить его, так как не знает, что это такое. Оно знает определение, но не знает того, что лежит за словом. Неведомое не может стать предметом опыта. Вы в состоянии рассуждать или думать по поводу неведомого, вы можете испытывать перед ним страх; но мысль не в состоянии понять его, так как мысль есть результат известного, результат опыта. А поскольку мысль не может познать неведомое, она его боится. Страх остается до тех пор, пока мысль стремится пережить неведомое, понять его.
«Но что же тогда..?»
— Пожалуйста, слушайте. Если вы будете правильно слушать, вы поймете истину всего этого, и тогда истина окажется единственным возможным действием. Что бы мысль ни предпринимала по отношению к внутреннему одиночеству, все это есть бегство, отход от того, чтоесть. Уходя от того, чтоесть, мысль создает свою собственную обусловленность, которая делает невозможным переживание нового, неведомого. Страх — единственный ответ мысли на неведомое; мысль может называть его различными именами, но, тем не менее, это просто страх. Поймите же, мысль не в состоянии иметь дело с неведомым, с тем, чтоесть, если она прикрылась словами «внутреннее одиночество». Лишь когда вы это поймете, то, чтоесть, раскроет себя; тогда придет неизмеримое.
И, наконец, позвольте дать вам совет, все оставить в покое, так как есть; вы все выслушали и пусть это совершит свою работу. Когда почва вспахана, зерно посеяно, земля нуждается в покое, чтобы дать свершиться творению.
ПРОЦЕСС НЕНАВИСТИ
Многие годы она работала учительницей; была доброжелательна и приветлива, это почти стало ее привычкой. Она сказала, что около двадцати пяти лет занималась преподаванием и была счастлива в своей работе. Хотя под конец ей хотелось отойти от всего но к своей работе она была привязана по-прежнему. И вот совсем недавно она стала осознавать нечто, глубоко скрытое в ее характере. Она обнаружила это неожиданно во время одной из дискуссий и была по-настоящему удивлена и шокирована. Да, все случилось так, здесь не было простого самообвинения.
Когда она пересмотрела свои прошлые годы, то поняла, что это неожиданно вскрытое чувство всегда таилось внутри. В действительности в ней скрывалась ненависть. То не была ненависть в отношению к кому-либо, но чувство ненависти вообще, какой-то подавленный антагонизм по отношению ко всему и всем. Когда она впервые обнаружила это чувство, ей показалось, что оно поверхностно и от него нетрудно избавиться. Но шли дни, и она увидел, что это чувство совсем не мимолетно: глубоко укоренившаяся ненависть прошла через всю ее жизнь. Особенно ее шокировало то, что о себе она всегда думала, как о сердечном и добром человеке.