Вот уже почти под нами был остров. После дождей он стал ярко-зеленым и искрящимся и выглядел таким чистым и аккуратным с большой высоты. Наиболее крупная возвышенность казалась плоской, а белые волны совсем неподвижными. Рыбачья парусная лодка спешила к берегу, спасаясь от надвигающегося шторма; она, верно, благополучно добралась до берега, так как гавань была далеко. Река, извиваясь, спускалась к океану; земля имела золотисто-коричнсвый оттенок. С высоты можно было видеть все, что происходило на одном и на другом берегу реки; здесь встречались прошедшее и будущее. Будущее не оставалось скрытым, оно находилось здесь, вокруг излучины реки. Для этой высоты не существовало ни прошлого, ни будущего; криволинейное пространство не скрывало ни времени посева, ни времени жатвы.
Человек, сидевший рядом, начал рассказывать о трудностях жизни. Он жаловался на свою работу, на постоянные поездки, на недостаточное внимание со стороны семьи, на бесплодность современной политики. Он направлялся в какое-то отдаленное место и с грустью оставлял свой дом. Постепенно он становился все более и более серьезным, перешел к мировым проблемам и заговорил о себе и своей семье.
«Я хотел бы уйти от всего этого в какой-нибудь тихий уголок, работать понемногу и быть счастливым. Мне кажется, что никогда я не был счастлив и не знаю, что такое счастье. Мы живем, производим детей, работаем и умираем наподобие животных. Мой прежний энтузиазм исчез, осталась погоня за деньгами. Но и это становится довольно тягостным. Я на хорошем счету, получаю приличное жалованье, но у меня нет ни малейшего представления о том, что происходит вокруг меня. Я хотел бы быть счастливым. А что, по вашему мнению, мне надо было бы для этого сделать?»
— Это не так просто понять; а здесь едва ли подходящее место для серьезной беседы.
«Боюсь, что у меня не будет другого времени. Как только мы приземлимся, мне придется ехать дальше. Может быть, я не произвожу впечатление человека, которого интересуют серьезные проблемы, но у меня часто прорывается огромная тяга к ним; только эти порывы не объединены в цельное единое устремление. В глубине души я действительно ощущаю важность этих проблем. Мой отец и старшие родственники отличались серьезными запросами, однако, современные экономические условия не позволяют полностью отдаться своим внутренним побуждениям. Мне пришлось отойти от этого, но я хотел бы вернуться назад и предать забвению всю нелепость настоящего. Я не чувствую себя сильным и поэтому, жалуюсь на обстоятельства; но как бы там ни было, я хотел бы по-настоящему быть счастливым».
— Чувство — нечто совсем иное, чем счастье. Чувство всегда ищет все новых чувств, более и более широкой сферы. Чувства — неисчерпаемый источник удовольствий; они множатся, но с достижением их всегда ощущается неудовлетворенность; есть постоянное желание большего, и это требование большего не имеет предела. Чувство и неудовлетворенность неразделимы, желание большего связывает их воедино. Чувство — это желание большего или желание меньшего. Само удовлетворение чувства питает требование большего. Большее всегда в будущем; это вечная неудовлетворенность тем, что было, и причина конфликта между тем, что было, и тем, что будет. Каждое чувство — это постоянная неудовлетворенность. Чувство можно облечь в религиозную форму, но оно все же останется таким, каково оно есть: продуктом ума и источником конфликта и опасений. Физические ощущения — это несмолкающий вопль о большем, а когда на пути к их удовлетворению возникает какое-то препятствие, приходят гнев, ревность, ненависть. Существует наслаждение в ненависти, а зависть дает удовлетворение; если какое-то чувство встречает препятствие, то удовлетворение приходит от противоположного, от того антагонизма, враждебности, которые рождает неудача.