КРИШНАМУРТИ:Мы говорим об этом: личность, эго, страх, стремление к порядку, лень — все это элементы нашего «я». Может ли ум жить без привычек? Мы не говорим о биологических привычках, о закономерностях функционирования организма, который обладает своим собственным механизмом, своей собственной структурой и своим собственным разумом. Но почему ум так быстро воспринимает привычку? Может ли он жить без привычек? Это вопрос огромной важности. Когда мы говорим, что есть Бог, Спаситель — это привычка. Когда мы говорим, что Спасителя нет, а существует только Государство — это тоже привычка. Таким образом, ум живет на основе привычек. Вы думаете, так он чувствует себя в большей безопасности?
С.:Да.
КРИШНАМУРТИ:Давайте медленно сделаем еще шаг вперед. Что это означает? Действуя в сфере известного, ум чувствует себя в безопасности. Известное — это привычка, верно?
С.:Даже в этом случае мы все равно говорили, что не чувствуем себя в безопасности.
КРИШНАМУРТИ:Потому что известное может измениться или исчезнуть или обрасти какими-то добавлениями. Но ум всегда действует в сфере известного, поскольку там он чувствует себя в безопасности. Поэтому известное — это привычка, известное — это знание. Я говорю о знаниях в области науки и техники, а также о знаниях, почерпнутых из моего личного опыта. Во всем этом, несомненно, существует механическая привычка. И вот я задаю вопрос: может ли ум уйти от известного, но не в неизвестное — я не знаю, что это означает, — а в сторону свободы? Может ли он выйти за рамки известного?
Послушайте внимательно. Если мне известно все о двигателе внутреннего сгорания, я могу продолжать экспериментировать в том же направлении, но рамки моего исследования будут ограничены. Я должен найти что-то иное, какой-то иной способ выработки энергии.
С.:Стал бы ум говорить это, если бы хотел сохранить безопасность, которую дает ему известное?
КРИШНАМУРТИ:Сейчас я говорю не о безопасности.
С.:Вы хотите сказать, что необходимо приостановить это непрерывное движение? К примеру, чтобы в области техники произошло нечто новое, должен образоваться разрыв в некоей непрерывной цепи.
КРИШНАМУРТИ:Вы правы. Именно это и происходит. Иначе человек не смог бы изобрести реактивный двигатель, ведь ему было необходимо посмотреть на проблему совершенно иначе. Вы следите? Мой ум всегда действует в сфере известного, определенного, то есть в сфере привычки. Во взаимоотношениях с людьми, в мыслях (которые, кстати, являются реакцией памяти и неразрывно связаны с областью известного) я через известное отождествляю себя с неизвестным. Я спрашиваю: ум должен функционировать в известном, потому что иначе человек не смог бы разговаривать; и все же может ли этот самый ум действовать без каких-либо привычек?
С.:Не задает ли ум этот вопрос из-за того, что действие на основе привычки не приносит ему успеха?
КРИШНАМУРТИ:Я не думаю об успехе.
С.:Но что тогда заставляет ум задавать этот вопрос?
КРИШНАМУРТИ:Мой ум говорит: «Этого не достаточно. Я хочу чего-то большего». Он хочет постичь нечто такое, чего не может найти в сфере известного, он способен лишь расширить эту сферу.
С.:Но ум должен осознать, что существуют ограничения.
КРИШНАМУРТИ:Я осознаю это и говорю себе: я могу действовать в сфере известного, я могу расширить ее или сократить в любом направлении: по горизонтали, по вертикали, — но это всегда будут рамки известного. Мой ум говорит: я все это прекрасно понимаю. Но, обладая любопытством, спрашивает: могу ли я жить и действовать без опоры на привычку?
С.:Этот вопрос чем-то отличается от других?
КРИШНАМУРТИ:Сейчас я говорю о психологии, о внутреннем мире. Очевидно, что вся наша жизнь, вся умственная деятельность и психика представляют собой непрерывную цепь привычек.