Что-либо вообще мы можем делать только как индивидуумы. Всегда было так, что индивидуум, здесь и там, действительно воздействовал на общество и вызывал большие изменения в мышлении и действии. Чтобы быть по-настоящему революционером, нужно выйти из рамок общества, рамок жадности, зависти и так далее. Любая реформа в пределах этих рамок породит в конце только больше беспорядка и страдания. Преступления несовершеннолетних — это всего лишь восстание в пределах рамок, и функция педагога это, конечно, помочь молодежи выйти из рамок, что значит освободиться от жадности и от стремления к власти.

«Я понимаю, что от нас всех мало толку, если мы не прочувствуем это все. И это одна из наших главных трудностей: мы все настолько разумны, что наши чувства стали парализованными. Только когда мы сильно чувствуем, мы действительно можем что-то сделать».

Дождь шел непрерывно в течение недели, земля была пропитана водой, и большие лужи стояли на всем протяжении дорожки. Уровень воды в колодцах повысился, и лягушки проводили прекрасное время, неустанно квакая всю ночь напролет. Переполненная река подвергала опасности мост, но дожди были долгожданными, даже при том, что они причиняли огромный ущерб. Теперь, однако, медленно прояснялось, виднелись куски синего неба над головой, и утреннее солнце рассеивало облака. Пройдут месяцы, прежде чем листья недавно омытых деревьев снова покроются мелкой, красной пылью. Голубизна неба была такой яркой, что заставляла вас останавливаться и удивляться. Воздух был очищен, и за одну короткую неделю земля внезапно стала зеленой. В том утреннем свете на земле царило умиротворение.

Единственный попугай взгромоздился на усохшую ветку близлежащего дерева. Он не чистил перья, а сидел очень спокойно, но взгляд его глаз был внимательным. Попугай был нежно-зеленого цвета, с блестящим красным клювом и длинным хвостом бледно-зеленого цвета. Вам хотелось прикоснуться к нему, почувствовать его цвет, но если бы вы пошевелились, он бы улетел. Хотя он совершенно замер, застывший зеленый огонек, вы могли чувствовать, что он был совсем живой, и, казалось, он придавал жизненность сухой ветке, на которой сидел. Он был удивительно красив, от этого захватывало дыхание, вы едва осмеливались отвести от него глаза, пока он, как вспышка, не улетел бы. Вы видели дюжины попугаев, перемещающихся в сумасшедшем полете, рассаживающиеся на проводах, разлетающиеся по полям молодой, зеленой кукурузы. Но единственная птица казалась центром всей жизни, красоты и совершенства. Это было всего лишь яркое пятно зеленого цвета на темной ветке на фоне голубого неба. В вашем уме не было ни слов, ни мыслей. Вы даже не осознавали, что вы не думали. Яркость этого момента вызвала слезы на глазах и заставила вас моргать, и это моргание могло спугнуть птицу! Но она осталась там, недвижимая, такая гладкая, стройная, и каждое перышко было на своем месте. Должно быть прошло лишь несколько минут, но те несколько минут охватили день, год и все время. В тех нескольких минутах была вся жизнь, без начала и без конца. Это не то переживание, которое нужно хранить в памяти, не мертвое событие, которое нужно сохранить живым с помощью мысли, которая тоже умирает, это полностью живое, и поэтому не может быть найдено среди мертвого.

Кто-то позвал из дома за садом, и сухая ветка мгновенно опустела.