Покончить с ощущением — значит пригласить смерть. Умерщвление — это всего лишь другая форма ощущения. При умерщвлении, физическом или психологическом, уничтожается чувствительность, но не ощущения. Мысль, которая умерщвляет себя, только ищет дальнейшее ощущение, поскольку сама мысль — это ощущение. Ощущение никогда не может положить конец ощущению, оно может превратиться в различные ощущения на других уровнях, но не существует никакого окончания для ощущения. Уничтожить ощущение означает быть нечувствительным, мертвым. Не видеть, не чувствовать запаха, не чувствовать прикосновения означает быть мертвым, что является изоляцией. Наша проблема совершенно в другом, не так ли? Мысль никогда не сможет принести счастье, она может только вспомнить ощущение, поскольку мысль — это ощущение. Нельзя искусственно вырастить, произвести счастье или продвинуться к нему. Мысль может только двигаться к тому, что она знает, но известное — это не счастье, известное — это ощущение. Делайте, что хотите, а мысль не может быть счастьем или найти его. Мысль может только осознавать свою собственную структуру, свое собственное движение. Когда мысль предпринимает усилие, чтобы положить самой себе конец, она только лишь стремится быть более успешной, достигать цели, результата, который будет удовлетворять ее больше. Большее — это знание, но не счастье. Мысли необходимо осознать ее собственные движения, ее собственные хитрые обманы. При осознании себя самого, без какого-либо желания быть или не быть, ум пребывает в состоянии бездействия. Бездействие — это не смерть, это пассивная наблюдательность, при которой мысль является совершенно бездействующей. Это состояние наивысшей чувствительности. Когда ум является полностью бездействующим на всех его уровнях, только тогда происходит действие. Любая деятельность, исходящая от ума, является просто ощущением, реакцией на стимуляцию, на влияние, и поэтому не действие вообще. Когда ум без деятельности, возникает действие. Это действие без причины, и только тогда возникает блаженство.

Это был красивый вечер. Небо пылало красным позади рисовых полей, а высокие, стройные пальмы колебались на ветру. Автобус, загруженный людьми, создавал много шума, пока он поднимался на небольшую гору, а река обвилась вокруг горы, когда она проделывала свой путь к морю. Домашние животные были откормленными, растительность росла густо, и было изобилие цветов. Пухлые маленькие мальчики играли в поле, и маленькие девочки поглядывали глазами, полными удивления. Поблизости находилась маленькая святыня, и кто-то зажигал лампу перед образом. В уединенном домике читали вечерние молитвы, и комната была освещена лампой, которая была не слишком яркой. Целое семейство собралось там, и все они, казалось, наслаждались своими молитвами. По середине дороги крепко спала собака, и велосипедисту пришлось ее объехать. Теперь начинало смеркаться, и светлячки освещали лица людей, которые молча проходили мимо. Один очутился в женских волосах, придавая голове нежное сияние.

Как добродушны естественно мы, особенно далеко от городов, в полях и маленьких деревнях! Жизнь более близка среди менее образованных, где лихорадка амбиций еще не распространилась. Вам улыбается мальчик, старуха удивляется, мужчина стесняется и обходит стороной. Компания прекращает свой громкий разговор и оборачивается, чтобы взглянуть с удивленным интересом, а женщина ждет, когда вы пройдете мимо нее. Мы знаем так мало о себе, мы знаем, но мы не понимаем, мы знаем, но у нас нет никакой общности с другими. Мы не знаем себя. А как же мы можем знать других? Мы никогда не сможем узнать других, мы можем только образовать общность с другими. Мы можем знать мертвое, но никогда живое. То, что мы знаем, — это мертвое прошлое, не живое. Чтобы осознать живое, мы должны похоронить мертвое в нас самих. Мы знаем названия деревьев, птиц, магазинов, но что мы знаем о нас самих, кроме некоторых слов и предпочтений? У нас есть информация, умозаключения о многих предметах, но нет счастья, нет покоя, которые бы не являлись застоявшимися. Наши жизни унылы и пусты, или настолько полны слов и деятельности, что они ослепляют нас. Знание — это не мудрость, а без мудрости нет никакого покоя, никакого счастья.

Он был молодым человеком, каким-то профессором, неудовлетворенным, взволнованным и обремененным обязанностями. Он начал, рассказывая о своих неприятностях, о тягостном уделе человека. Он был хорошо образован, сказал он (что является главным образом вопросом умения читать и собирать информацию из книг). Он заявил, что побывал на стольких многих переговорах, на каких только смог, и продолжил, объясняя, что в течение многих лет пробовал бросить курить, но не был способен сделать это окончательно. Он хотел бросить курить, потому что это было дорого, так же как и глупо. Он сделал все, что мог, чтобы прекратить курить, но всегда возвращался к этому. Помимо других, это было одной из его проблем. Он был напряженным, нервным и худым.