Будка находилась высоко в горах, и чтобы добраться туда, нужно было пересечь на машине широкую пустыню, проезжая через многие города, через богатые фруктовые сады и зажиточные фермы, которые возникли в пустыне благодаря орошению и усердной работе. Один город был особенно приятен, с зелеными лужайками и большими тенистыми деревьями, потому что вблизи была река, которая текла с отдаленных гор в самое сердце пустыни. За пределами этого города, следую за каскадами реки, дорога вела к заснеженным вершинам гор. Теперь земля была скалистой, голой и выжженной солнцем, но вдоль берегов реки стояло много деревьев. Дорога изгибалась туда-сюда, поднимаясь все выше и выше и проходя через леса древних сосен с солнечными просветами среди них. Воздух стал прохладным и свежим, и вскоре мы достигли будки.
После нескольких дней, когда она привыкла к нам, рыжевато-черная белка, бывало, придет и усядется на подоконнике и как-то по-своему начнет ворчать на нас. Она требует орехи. Должно быть, каждый посетитель кормил ее, но теперь посетители были редки, и она стремилась запастись на зиму, которая вот-вот наступит. Это была очень юркая, бодрая белка, и она была всегда готова собрать все, что могла, на много холодных и снежных месяцев вперед. Ее дом был в дупле дерева, которое, должно быть, усохло много лет назад. Бывало, она схватит орех, переметнется к огромному стволу, шумно вскарабкается вверх по нему, ругаясь и угрожая, и исчезнет в дупле. А затем она снижалась снова с такой скоростью, что можно было подумать, что она упадет, но этого никогда не случалось. Мы потратили все утро на то, что давали ей целый мешок орехов. Она стала очень дружелюбной и, бывало, она заходила прямо в комнату, ее шерстка блестела, а ее большие глаза, похожие на бусинки, искрились. У не были острые когти и очень густой хвост. Это было веселое, ответственное маленькое животное, и оно, казалось, владело целой окрестностью, поскольку оно отгоняло отсюда всех других белок.
Он был приятным человеком, стремящимся к мудрости. Он хотел собрать ее, как та белка собирала орехи. Хотя он не был слишком зажиточен, он, должно быть, попутешествовал немало, поскольку, казалось, что он встречался со многими людьми во многих странах. К тому же, он, очевидно, очень много читал, поскольку он, бывало, произносил фразу или две какого-то философа или святого. Он сказал, что он мог легко читать на греческом и имел поверхностные знания санскрита. Он старел и стремился набраться мудрости.
Можно ли набраться мудрости?
«Почему бы и нет? Именно опыт делает человека мудрым, и знания необходимы для мудрости».
Может ли человек, который накопил что-то в себе, быть мудрым?
«Жизнь — это процесс накопления, постепенное укрепление личности, медленное раскрытие. Опыт, в конце концов, — это сохранение знаний. Знание необходимо для всякого понимания».
Неужели понимание приходит со знанием, с опытом? Знание — остаток опыта, набор из прошлого. Знание, сознание, — это всегда прошлое, а прошлое может когда-либо понимать? Разве понимание не входит в те промежутки, когда мысль молчит? И может ли усилие продлить или накопить те пространства молчания, принести понимание?
«Без накопления нас бы не было. Не было бы никакого продолжения мысли, действия. Накопление — это характерная особенность, накопление — добродетель. Мы не можем существовать без приобретения. Если бы я не знал устройство того двигателя, я был бы неспособен понять его, если бы я не знал строй музыки, я был бы неспособен оценить ее глубоко. Только недалекие наслаждаются музыкой. Чтобы оценить музыку, вам необходимо знать, как ее делают, создают. Знание — это накопление. Нет высокого понимания без знания фактов. Накопление чего-либо необходимо для понимания, что является мудростью».