Это всего лишь объяснение, но давайте заглянем за пределы слов. Приводит ли установленная причина к установленному следствию? Когда причина и следствие установлены, разве это не смерть? Любое, что является статичным, застывшим, обособившимся, должно умереть. Обособившиеся животные вскоре погибают, не так ли? Человек не обособился, поэтому есть возможность его длительного существования. То, что является гибким, выживает, то, что не является гибким, ломается. Желудь не сможет стать ничем кроме дуба. Причина и следствие находятся в желуде. Но человек не так полностью замкнут в себе, обособлен, следовательно, если он не уничтожает себя различными способами, он может выжить. Разве причина и следствие установлены, постоянны? Когда вы используете слово «и» между причиной и следствием, разве это не подразумевает, что они оба последовательны? Но разве причина вечно постоянная? Разве следствие является всегда неизменным? Конечно, причинно-следственный процесс непрерывный, не так ли? Сегодня — это результат вчера, а завтра — это результат сегодня. То, что было причиной, становится следствием, а то, что было следствием, становится причиной. Это цепная реакция, не так ли? Одно перетекает в другое, и ни в одной точке нет остановки. Это постоянное движение, без какой-либо фиксации. Есть много факторов, которые вызывают это причинно-следственное движение.

Объяснения, умозаключения являются устоявшимися, принадлежат ли они правым или левым, или организованной вере, названной религией. Когда вы пробуете укрыть живое под объяснениями, живому приходит конец, и именно этого желает большинство из нас. Мы хотим, чтобы нас погрузили в сон словом, идеей, мыслью. Рационалистическое объяснение — это просто иной способ утихомирить потревоженное внутреннее состояние. Но само желание погрузиться в сон, чтобы найти причину, чтобы искать умозаключения, привносит волнение, и таким образом мысль оказывается пойманной в сети своего собственного создания. Мысль не может быть свободной, не сможет она и сделать себя свободной. Мысль — это результат опыта, и опыт всегда обусловливает. Опыт — это не мерило истинности. Осознание ложного как ложного — это освобождение истины.

Когда поезд отъехал, все еще было светло, но тени удлинились. Весь город толпился вокруг железнодорожной линии. Вышли люди, чтобы наблюдать, как поезд проходит мимо, а пассажиры махали руками своим знакомым. С большим грохотом мы начали пересекать мост через широкую, извивающуюся реку. На этом промежутке она была шириной в несколько миль, а другой берег был едва видим в быстро исчезающем свете. Поезд пересек мост очень медленно, как будто ему приходилось прокладывать новый путь вперед, ширина реки была пронумерована в промежутках, и их было пятьдесят восемь между этими двумя берегами. Как красива была эта вода, тихая, насыщенная и очень медленная! Стояли островки песка, которые выглядели приятно прохладными на расстоянии. Город, с его шумом, пылью и нищетой, оставался позади, а чистый вечерний воздух проникал через окна. Но пыль снова заклубилась, как только мы покинули длинный мост.

Мужчина, находившийся на нижнем сиденье, был очень болтлив, и поскольку у нас впереди была еще целая ночь, он почувствовал себя вправе задавать вопросы. У него было грузное телосложение, большие руки и ноги. Начал он, говоря о себе, своей жизни, тревогах и детях. Он говорил, что Индия должна стать столь же процветающей, как Америка. Эту перенаселенность необходимо контролировать, а людей нужно заставить почувствовать свою ответственность. Он говорил о политической ситуации и войне, а закончил счетом за свое собственное путешествие.