Страх находит самые разные формы бегства от реальности. Самая распространенная - идентификация, разве нет? - самоидентификация со страной, обществом, идеей. Разве вы не замечали, как вы реагируете, когда видите процессию, военную процессию или религиозную процессию, или когда ваша страна оказывается в опасности военного вторжения? Тогда вы идентифицируете себя со страной, с существом, с идеологией. Есть и другие случаи, когда вы идентифицируете себя со своим ребенком, с вашей женой, с определенной формой действия или бездействия. Идентификация - процесс бескорыстия. Пока я осознаю "самого себя", я знаю, что есть боль, есть борьба, есть постоянный страх. Но если я могу идентифицировать себя кое с чем большим, кое с чем, заслуживающим внимания, с красотой, жизнью, правдой, верой, знанием, по крайней мере, временно, приходит спасение от "меня самого" - разве нет? Если я говорю о "моей стране", я забываю временно о самом себе, разве нет? Если я могу сказать кое-что о Боге, я забываю себя. Если я могу идентифицировать себя с моей семьей, группой, определенной партией, некоторой идеологией, тогда наступает временное спасение.
Мы знаем, что такое страх? Разве он - не непринятие того, что есть на самом деле? Мы должны понять слово "принятие". Я не использую это слово в значении усилий, предпринятых для того, чтобы что-то принять. Вопрос принятия не возникает, когда я воспринимаю то, что есть на самом деле. Когда я не вижу ясно то, что есть на самом деле, тогда я ввожу процесс принятия. Поэтому страх - непринятие того, что есть.
Беспорядок, создаваемый временем
Время означает движение от того, что есть, к тому, "что должно быть". Сейчас я боюсь, но однажды я освобожусь от страхов; поэтому время необходимо для того, чтобы быть свободным от страха, по крайней мере, именно так мы думаем. Чтобы изменить то, что есть, и привести к тому, "что должно быть", требуется время. Теперь нужно сказать, что время подразумевает усилие в интервале между тем, что есть сейчас и "что должно быть". Мне не нравится страх, и я собираюсь предпринять усилия, чтобы понять, проанализировать, рассеять его, или я собираюсь обнаружить его причину, или я собираюсь полностью уйти от него. Все это подразумевает усилие, а усилие - это то, к чему мы привыкли. Мы всегда находимся в состоянии конфликта между тем, что есть, и тем, "что должно быть". "То, чем я должен быть", - идея, а любая идея - это фикция, она не то, "каков я на самом деле", то есть не факт; и то, "чем я являюсь на самом деле", может быть изменено только тогда, когда я понимаю беспорядок, дисбаланс, создаваемый временем.
...Так, действительно ли возможно полностью избавиться от страха, немедленно? Если я позволяю страхам продолжать действовать, я все время создаю дисбаланс; поэтому каждый человек видят, что время - элемент беспорядка, не средство, позволяющее, в конечном счете, освободиться от страхов. Так не может быть постепенного процесса избавления от страха, так же, как нет постепенного процесса избавления от яда национализма. Если в вас живет национализм и вы утверждаете, что в конечном счете наступит братство всего человечества, а пока в интервале между настоящим и будущим происходят войны, ненависть, страдание, все это ужасное разделение между человеком и человеком; поэтому время и создает дисбаланс.
Как я смотрю на гнев?
Очевидно, я вижу наблюдателя, испытывающего гнев. Я говорю: "Я сердит". В момент гнева нет никакого "Я"; "Я" появляется срезу после, что означает время. Могу я взглянуть на факт без фактора времени, которое является мыслью, которая является словом? Так происходит, когда имеет место взгляд без наблюдателя. Посмотрите, куда это привело меня. Теперь я начинаю чувствовать то, как нужно смотреть - воспринимать без мнения, заключения, без осуждения, оценки. Поэтому я чувствую, что можно "видеть" и без мысли, которая является словом. Так что сознание освобождается из когтей идей, конфликта дуальности и всех остальных неотъемлемых частей этого процесса. Так могу я посмотреть на страх не как на изолированный факт?