К. Если это происходит не интеллектуально, словесно, но является интенсивной, жгучей проблемой, глубокой общечеловеческой проблемой, которую я хочу сообщить, передать вам, разделить с вами -тогда мы должны быть на одном уровне, иначе вы не сможете вслушаться.
С. Если имеется глубокая серьезность, будет ли достигнут необходимый, правильный уровень?
К. Сейчас вы не вслушиваетесь. Это и есть моя проблема. Я хочу сказать вам что-то чрезвычайно важное и глубокое. Я хочу, чтобы вы вслушались в это, ибо вы люди, и это ваша проблема. Быть может, вы в нее фактически не вникали. Поэтому вслушиваться означает участвовать, разделять; это не общение на словесном уровне. Таким образом, разделяя это со мной, вы проявляете вашу собственную интенсивность. Необходимо слушать, разделять; при этом необходимо отсутствие общения на словесном уровне.
П. По-видимому общение возможно только, если достигнут определенный уровень.
К. Это и я говорю. Итак, С., как вы будете слушать меня? Будете ли вы слушать таким образом?
С. Мне кажется, что так нельзя слушать каждого.
К. Сейчас говорю я; будете ли вы слушать меня именно так?
П. Когда говорите вы, мы вслушиваемся.
К. Потому что вы создали обо мне представление, этому представлению вы придаете очень важное значение и поэтому слушаете.
С. Мы слушаем не только из-за представления.
К. Вы не уловили смысл того, что я сказал. Можете ли вы так слушать не только того человека, который говорит в данную минуту, но и Р., когда она говорит об этом, и ПАР., говорящего с вами, и самого себя, и любого, кто бы ни говорил? Можете вы вслушиваться? Человек может хотеть передать вам что-то, что он не в состоянии выразить словами. Будете ли вы слушать так каждого из нас?
С. Мы слушаем некоторых, но не всех.
К. Почему?
П. Из-за предвзятых мнений.
К. Конечно. В этом случае общения быть не может.
П. Вы хотите сказать, сэр, что надо одинаково вслушиваться в голос, сообщающий истину, исходящий из безмолвия, из которого мы все это воспринимаем, и в голос, говорящий, исходя из мысли? Прошу вас, ответьте на этот вопрос.
К. Вы выражаетесь слишком определенно.
П. Нет, это не чересчур определенно. Когда говорите вы, ваш голос имеет другое звучание.
Р. Я думаю, самое главное – выяснить, существует ли вообще вслушивание, и получает ли человек при этом что-то; а если получает, то возникает вопрос, голос ли это истины и ничто другое не может возникнуть.
П. Для нас это не происходит.
РАДЖ. Мы вслушиваемся с мотивом, мотив может быть очень тонким или вполне очевидным. Когда мы слушаем кого-то, мы считаем, что из его слов ничего не извлечем. Вот почему, когда мы слушаем К., мы гораздо более внимательны.
К. Как мы изменим все это и будем слушать с полным вниманием каждого, кто бы ни говорил?
ФВ. Не стараемся ли мы все истолковать?