К. Нет. Вглядитесь: страдание это боль. Оно приме няется нами как охватывающее и вмещающее одино чество, привязанность, зависимость и конфликт. Быть может, вы предпочли бы применить для этого выра жение «боль в ее целостности»? Боль скрытую и осознаваемую, всю полноту страдания. Или, чтобы охватить все это и все виды бегства человека от страдания и причины страдания, вы предпочли бы применить слова «тотальность боли»? – боль кресть янина, страдания и скорбь женщины, потерявшей мужа, скорбь человека невежественного, живущего в нищете; и боль, страдания человека честолюбивого, когда он терпит неудачу – все это является страда нием. И шок выносит на поверхность не только вашу, но всю эту боль. Согласны? Что же происходит? Я не знаю, как справиться с этим. Я плачу, я молюсь и иду в храм. Вот что происходит. Я надеюсь найти выход из этой мучительной боли. Почему шок вскрывает все это?
П. Корни боли никогда не были выявлены.
К. Почему вид нищего на улице, прокаженного, изнемогающего от непосильного труда крестьянина никогда не мучил ум человека? Почему шок должен его затронуть?
П. Разве существует какое-то «почему»?
К. Почему вид этого нищего не является шоком для меня лично и для общества? Почему это меня не трогает?
П. Шок затрагивает всю структуру боли в целом и приводит ее в действие.
К. Я задаю вам простой вопрос. Вы видите на дороге нищего. Почему это не является для вас шоком?
Почему вы не плачете? Почему я плачу, только когда умирает мой сын? Я видел монаха в Риме. Я плакал, видя страдания человека, привязанного к столбу, именуемому религией. Мы не плачем здесь, но пла чем там. Почему? Вполне очевидно, что существует это «почему». Оно существует потому, что мы несен ситивны.
Б. Ум находится в состоянии спячки. Шок пробуж дает его.
К. Это именно так. Шок пробуждает его и мы пробудились по отношению к нашей боли. Это не теория.
П. Нет, сэр, когда вы высказываете такое утвер ждение, я пробуждаюсь по отношению к боли, и это не вопрос моей боли…
К. Это есть боль. Так вот, что вы предпринимаете по поводу боли? Боль – это страдание. Что происходит?
П. Это нечто вроде бури. Когда вас настигает буря, вы не спрашиваете «почему». Вся боль такова.
К. Я сказал, что это не ваша боль. Это просто боль.
Я ощутил боль, когда увидел этого нищего. Когда я видел монаха, я плакал. Я испытывал муки, когда смотрел на этого крестьянина. Когда я видел богача, я сказал: «Боже мой, вглядитесь в него». Общество, культура, религия, вся жизнь человека – это тоже боль из-за того, что я потерял брата. Итак, боль существует. Что мне предпринять в отношении боли?
Является ли она глубокой или поверхностной? Вы говорите, что она глубока.
А. Она очень глубока.
К. Что вы имеет в виду, говоря, что она глубока?
П. Говоря, что она глубока, я имею в виду, что она пронизывает все мое существо. Это не есть нечто частичное, действующее только в какой-то части моей жизни.
К. Вы говорите, что она очень глубока. Не называй те ее глубокой. Она неизмерима. Она не может быть ни глубокой, ни мелкой. Боль – это боль. И что тогда?
Вы остаетесь в ней, терпите рану?
Б. Мы не можем ни убежать от нее, ни заменить ее чем-то другим.
К. Что же мне предпринять в отношении боли?
Игнорировать ее? Мы попытаемся выяснить это.
Пойду ли я к аналитику, чтобы избавиться от нее? Как я могу от нее избавиться? Что мне делать?
П. Я стою на месте, не двигаясь.
К. Вы испытываете боль. Вы являетесь этой болью.
Удержите ее, вы здесь, вы ее удерживаете. Это ваше дитя, и что дальше? Давайте выясним. Я являюсь этой болью – болью крестьянина, болью нищего, болью богача, переживающего муки, монаха и всех прочих.
Я являюсь этой болью. Что мне делать?
Б. Не превращается ли эта боль в бдительность?
К. Мне нужно это выяснить.
С. В момент смерти все смешивается.