Совершенное равновесие между чувством и знанием кроется в интуиции. Это необходимо помнить, так как интеллект, предоставленный самому себе, расходует свою энергию на систематизацию и отдаляется от жизни. Но жизнь систематизировать нельзя; слишком она для этого богата и гибка. Поэтому первенствующее значение имеют мысли, чувства и поступки людей, а не их верования. Всякое верование подразумевает определенную систему. Между тем, говоря откровенно, для большинства из вас главную роль играет вера. Вас заботит принадлежность к той или другой системе, а не ваши мысли и чувства, степень нашей чуткости, инстинктивной способности правильно выбирать и распознавать. Все системы лишь измышления рассудка и ни одна из них не подведет вас к глубокой реальности жизни. Все системы - явления чисто внешние, тогда как жизнь требует слияния внешнего с внутренним. Причина дисгармонии между истинным "я" человека и его внешними проявлениями в том, что интеллект и чувство не слиты в нем воедино, вследствие чего чувство остается без руководства, а интеллекту не хватает углубленности. Следовательно, истинная функция интеллекта - в создании живой связи между внутренним чувством и внешним действием. Поэтому я так восстаю против всяких систем; как только ум начинает систематизировать, он перестает быть звеном между чувством и действием и начинает работать независимо от них. Всякие системы опасны, потому что человек склонен ставить их выше полноты и богатства самой жизни. Другая опасность заключается в определенности рамок всякой системы, позволяющей пригонять к ней всевозможные явления, в силу чего утрачивается способность судить о них непосредственно, как их выявляет свободное течение жизни. Система заменяет собой бдительность, сознательность, внимание и люди предпочитают системы именно потому, что постоянная бдительность и сознательность трудны и тягостны. Человек должен, оставив все системы, судить и бороться самостоятельно.
Слияние правды в чувстве и правды в действии дает в результате так называемую интуицию, являющуюся истинным звеном между объектом и субъективными мирами. При отсутствии этого звена подлинное чувство не может выразить себя; точно так же интеллект, не сопровождаемый подлинным чувством, бессилен выполнить свою функцию - установление гармонии между внутренним и внешним миром. Нельзя врачевать внешний мир той или другой системой - средство это чисто наружное; гармония возможна только, если она коренится в прочно установленном внутреннем или субъективном согласии. Иначе говоря, гармония может быть установлена во внешнем мире только, если подлинное чувство будет проявляться в мире через посредство подлинного понимания.
Через одно только знание нельзя ничего достичь; оно должно вдохновляться правдой чувства; поэтому необходимо избавиться от гордыни интеллекта и стать простым, непосредственным, свободным. Человек может обладать огромными знаниями, но какая ему польза, если он не умеет чувствовать, не чуток, не горит любовью к жизни? Научные системы только сбивают его с толку и порабощают его; он не рассматривает их только как орудие. Ценно одно только знание - знание, вытекающее из личного опыта, плод подлинного чувства. Все, что воспринимается умом другими путями, бесплодно для жизни. Все системы должны уступить место подлинному пониманию. Надо нестись по течению жизни, а не задерживаться в стоячих водах. Интеллект плодотворен, когда он, как живая интуиция, направляет жизнь, не задерживая ее хода, а содействуя быстроте ее течения. Он должен давать не системы, а инстинкт направления. Надо улавливать все тончайшие изгибы истины, составляя каждую минуту правильное суждение и, при недостатке знания, руководствуясь правдою чувства.
Вторник, 27 мая
Многие говорили мне вчера, что я произнес "прекрасную речь"; услышав это, у меня сердце дрогнуло. Боюсь, что "прекрасной речью" я помог согласовать старое с новым. Прогресс невозможен при примирении старых достижений с новыми устремлениями. В этом вопросе я чрезвычайно серьезен - более серьезен, пожалуй, чем вам бы того хотелось. Как только я произношу знакомые слова, как "сознание", "совесть", "душа", мои старые друзья откидываются на спинку кресла и облегченно вздыхают, чувствуя себя в знакомой атмосфере невежества. Затем они подходят ко мне и говорят: "Какую чудную речь вы произнесли вчера".