В ответ Инь только покачал головой: — Вы слишком торопитесь и забегаете вперед. Влияние наших полей на других людей — это уже тема Третьей ступени развития. Поэтому теперь вам лучше сосредоточиться на ориентации поля для повышения синхронистичности и не забивать голову разными опасными мыслями. Вы и так склонны всегда ожидать худшего. Вспомните, что было, когда мы направлялись в монастырь ламы Ридждэна и я ненадолго оставил вас. Вы увидели группу беженцев, которые вполне могли указать вам дорогу в монастырь ламы, стоило вам только поговорить с ними. Но вместо этого вы почему-то решили, что общаться с ними опасно, и упустили возможность, предоставленную синхронистичностью. Такой негативный образ мыслей постоянно мешает вам.
Я ощущал сильную усталость. Он улыбнулся и не стал больше перечислять моих ошибок. Большую часть вечера мы провели в разговорах о Тибете, а когда наступила ночь, вышли полюбоваться звездами. Небо было безоблачным, и температура явно опустилась ниже нуля. Над нами сияли удивительно яркие звезды, которых я никогда еще не видел. Я сказал Иню об этом.
— Разумеется, они кажутся огромными, — отозвался он. — Вы ведь стоите на крыше мира.
Следующим утром я проснулся рано и решил выполнить вместе с Инем несколько упражнений в стиле тай-цзи Затем мы довольно долго ждали друзей Иня, но никто из них так и не пришел. Поняв, что у нас нет другого выбора, кроме как рискнуть отправиться в путешествие на одной-единственной машине, мы перенесли в джип поклажу и в полдень отправились в путь.
— Что-то должно случиться, — проговорил Инь. Он старался казаться бодрым, но я заметил, что он чем-то взволнован.
Мы направлялись в сторону шоссе, и нам пришлось пробираться сквозь пелену густого, непроглядного тумана, который тянулся до горизонта и не позволял нам полюбоваться горами.
— В такой пелене китайцам будет нелегко заметить нас, — проговорил Инь.
— Ну и отлично, — отозвался я.
Я буквально недоумевал, откуда китайцы могли узнать, что мы зашли в ресторанчик в Чжонгба, и спросил Иня, что он об этом думает.
— Я считаю, что это моя вина, — отвечал он. — Я ведь уже говорил вам, как я ненавижу и в то же время боюсь их. И я просто уверен, что мое молитвенное поле послало мне то, о чем я невольно просил.
Я в упор посмотрел на него. Нет, это уж слишком!
— Ты хочешь сказать, — спросил я, — что из-за того, что мы опасались китайцев, наша энергетика упала и некая сила привела китайцев к нам?!
— Нет, дело здесь не только в страхе. Страх — дело привычное для всех. Я имел в виду нечто иное. Дело в том, что я рисовал в своем воображении ужасные картины того, что с нами может случиться, если мы попадем в руки китайцев. Я уже мог убедиться, как они действуют на Тибете, и хорошо знаком с их методами. Мне известно, как они подавляют и ломают личность, применяя запугивание. И я по собственной воле впустил в свое сознание эти образы и видения, не сделав ничего, чтобы воспротивиться им.
Я должен был поймать себя на этой мысли и сказать себе, что китайцы не настроены так агрессивно против
нас, а затем сохранять убеждение в этом. Мой страх носил более общий характер. Я бессознательно представил себе, что они могут схватить нас, и сосредоточил на этом свои ожидания. В этом все дело. Если в вашем сознании слишком долго живет негативный образ, он может стать реальностью.
Меня просто ошеломила эта мысль. Неужели это правда? Я и сам уже давно замечал, что с людьми, которые упорно опасаются чего-либо — например, ограбления своего дома, возможности заболеть определенной болезнью или потерять возлюбленного, — именно эти события чаще всего и случаются. Неужели Инь описывал именно такой случай?