Не успел я произнести эти слова, как из глубины зала донесся полный негодования голос. Слов было не разобрать, но сказано было достаточно громко, чтобы весь зал замолчал и прислушался. «Еще одно ограбление», – было первое, что пришло мне в голову. Но я тут же понял, что это всего лишь ссора. Из-за столика вскочила женщина лет тридцати, возмущенно глядя на своего собеседника.
– Нет! – пронзительно кричала она. – Я хочу других отношений! Понятно тебе? Других!
Она подхватила свои вещи, швырнула на стол салфетку и быстро вышла.
Мы с Чарлин смущенно смотрели друг на друга: ведь этот инцидент случился именно тогда, когда мы говорили о сидящих внизу. В конце концов, Чарлин кивком указала на столик, за которым сидел оставшийся в одиночестве мужчина, и проговорила:
– Вот этот реальный мир и меняется.
– Но каким образом? – Я никак не мог прийти в себя.
– Преобразование начинается с Первого откровения, и, как утверждал священник, это откровение обнаруживается на первых порах бессознательно и выражается в поднимающемся откуда-то из глубины души нетерпении.
– Нетерпении?;
– Да.
– И что же нам не терпится сделать?
– В этом-то все и дело! Поначалу трудно даже сказать – что. В Манускрипте говорится, что нам начинает открываться какой-то другой опыт… иногда случается так, что начинаешь чувствовать себя иначе, ощущаешь в жизни большую наполненность и вдохновение. Но мы не знаем, ни что собой представляют эти ощущения, ни как сохранить их. И когда это состояние проходит, остается лишь чувство неудовлетворенности, и кажется, что нет больше сил терпеть нашу жизнь во всей ее обыденности.
– Ты считаешь, что женщина, которая сейчас устроила скандал, разошлась так из-за этого нетерпения?
– Да. Она ничем не отличается от любого из нас. Мы все стремимся к более полной жизни и не хотим мириться с тем, что, как нам кажется, приводит нас в уныние. Именно эти не дающие людям покоя искания лежат в основе характерного для последних десятилетий типа поведения – «я прежде всего», проявление которого можно усмотреть в каждом – от банкира с Уолл-Стрит до бандита из уличной шайки.
– А когда дело доходит до отношений с другими, – добавила Чарлин, буквально пронзая меня взглядом, – мы' становимся такими требовательными, что делаем эти отношения почти невозможными.
При этих словах мне пришли на ум два моих последних увлечения. Они были поначалу захватывающими, но в течение года оба сошли на нет. Чарлин терпеливо ждала, пока я снова вспомню о ней.
– Так что же в действительности происходит с нашими любовными увлечениями? – поинтересовался я.
– Мы долго говорили об этом со священником. Он утверждает, что когда партнеры излишне требовательны друг к другу, когда каждый считает, что другой должен жить в его или ее мире и непременно принимать участие в облюбованной им или ею деятельности, то противостояние становится неизбежным.
Сказано было в самую точку. Мои последние увлечения действительно обернулись, в конечном счете, борьбой за главенствующую роль. Как в первом, так и во втором случае оказалось, что нас обоих не устраивает распорядок дня другого. Наши отношения разворачивались чересчур стремительно. У нас было слишком мало времени для того, чтобы вместе решить, что делать, куда ходить, какие цели ставить перед собой. В конце концов вопрос, кто будет верховодить, кто задаст тон всему, превратился для нас в неразрешимую проблему.