– Меня задержали. Как я ни старался, меня заключили в тюрьму. Единственное, на что я могу теперь надеяться, – это уговорить кого-нибудь отпустить меня домой.
– Вы не хотели, чтобы вас поймали?
– Конечно нет.
– Что было во сне после этого?
– Я боролся с течением.
– А почему?
Тут я стал соображать, куда он клонит:– Лумал, что утону.
– А если бы не боролись?
– То меня вынесло бы к ключу. Вы хотите сказать, что даже не пытаясь изменить сложившуюся ситуацию, я смогу все же получить искомые ответы?
Мой собеседник озадаченно произнес:
– Я ничего не хочу сказать. Говорит сон. Я задумался. Верно ли это толкование? Юный индеец снова поднял на меня глаза:
– Если бы вы снова очутились в этом сне, что бы вы сделали по-другому?
– Я не стал бы бороться с течением, даже если бы мне казалось, что я тону. Я уже понимал бы, что к чему.
– Что представляет для вас угрозу сейчас?
– Наверное, военные и то, что я арестован.
– Так в чем же состоит посланная вам весть?
– Вы считаете, весть этого сна в том, что нужно положительно отнестись к аресту?
Он ничего не сказал в ответ, а только улыбнулся.
Я сидел на койке, прислонившись к стене. Это толкование взволновало меня. Если оно точно, то, значит, в конце концов никакой ошибки на развилке я не допустил, это лишь часть того, что должно было произойти.
– Как вас зовут? – спросил я.
– Пабло.
Улыбнувшись, я тоже представился, а потом вкратце рассказал, почему оказался в Перу и что из этого вышло. Пабло сидел на койке, упершись локтями в колени. V него были коротко подстриженные черные волосы, и он был очень худым.
– Почему вы оказались здесь? – спросил он.
– Я пытался выяснить все насчет Манускрипта.
– А конкретнее?
– Чтобы узнать о Седьмом откровении и о моих друзьях – Уиле и Марджори… и, я думаю, чтобы понять, отчего Церковь так настроена против Манускрипта.
– Священников здесь хватает, есть с кем поговорить.
Какое-то время я размышлял над его последними словами, а потом спросил:
– А что еше говорится о снах в Седьмом откровении?
Пабло стал рассказывать, что сны посылаются для того, чтобы мы узнали, чего нам не хватает в жизни. Потом он говорил о чем-то еше, но я не слушал, а отдался мыслям о Марджори. Мне ясно представлялось ее лицо, я подумал – где же она может быть, и тут же увидел, что она, улыбаясь, бежит ко мне.
Ло меня вдруг дошло, что Пабло перестал рассказывать. Я взглянул на него:
– Прошу прошения, задумался. О чем вы сейчас говорили?
– Ничего, ничего. – успокоил меня юноша. – А вот о чем вы задумались?
– Так, о своем приятеле. Ничего особенного.
У Пабло был такой вид, будто он собирается настоять на своем вопросе, но в это мгновение мы услышали, что кто-то подошел к двери. Через решетку было видно охранника, который отпирал засов.
– Пора завтракать, – пояснил Пабло.
Стражник распахнул дверь и кивнул головой, предлагая выйти. Я пошел за Пабло по каменному коридору. Мы дошли до лестницы и, поднявшись на один пролет, очутились в небольшой столовой. В углу стояло человек пять солдат, а в очереди за завтраком – люди в гражданском: двое мужчин и женщина.