— А что насчёт всех остальных воспоминаний? Ты понял эту дилемму гностиков?
Уил кивнул.
— Зачем бы церкви создавать такую дилемму?
— Дело вот в чём: ранняя церковь боялась открыто сказать, что Христос смоделировал такой жизненный путь, к которому мог бы стремиться каждый из нас, — хотя об этом ясно говорится в Писании.
Они боялись, что эта позиция даст слишком много власти отдельным людям, вот и создали это противоречие.
С одной стороны, церковники убеждали верующего искать мистическое Царство Божие внутри себя, интуитивно воспринимать волю Господа и исполняться Святого Духа, с другой же стороны — объявляли богохульством любое обсуждение того, каким образом человек может достичь этих состояний.
Зачастую они прибегали даже к убийствам — лишь бы защитить свою власть.
— Значит, я совершил колоссальную глупость, когда попытался распространить Откровения, — заметил я.
— Ну, может быть, это было не столько глупо, сколько недипломатично, — усмехнулся Уил. — Тебя убили за то, что ты пытался внедрить в культуру новое понимание до того, как настало его время.
Перед моим мысленным взором встало другое видение. На сей раз я находился в девятнадцатом веке, на встрече индейских вождей в долине; я держал под уздцы всё того же мула и готовился уйти.
Житель гор, траппер, я дружил и с индейцами, и с поселенцами. Почти все индейцы рвались в бой, но Майе удалось завоевать некоторые сердца своими призывами к миру. Я молчал, слушая и тех и других, потом видел, как уехало большинство вождей.
В какой-то момент Майя подошла ко мне:
— По-моему, вы тоже собрались уйти.
Утвердительно кивнув, я объяснил, что если уж все эти великие индейские врачеватели не понимают, что, она делает, то я и подавно не понимаю.
Она взглянула на меня так, как будто я пошутил, затем, повернувшись, направила своё внимание на другого человека. Чарлин! Я вдруг вспомнил, что она находилась там.
Она была индианкой и обладала большой властью, однако, многие вожди-мужчины, завидуя, игнорировали её из-за принадлежности к слабому полу. Похоже, ей было известно нечто важное о роли предков, но они оставались глухи к её словам.
В моём видении мне хотелось остаться, поддержать Майю, высказать свои чувства к Чарлин, но, в конце концов, я ушёл; подсознательная память об ошибке, совершённой в тринадцатом веке, сделала своё дело. Я стремился только уйти, убежать, избежать какой бы то ни было ответственности.
Моя жизнь шла давно заведённым порядком: я ставил свои ловушки, добывал шкуры и не собирался рисковать своей головой, о ком бы ни шла речь. Возможно, в следующий раз мне всё удастся лучше.
В следующий раз? Мгновение — и я увидел себя смотрящим на Землю, на самого себя, теперешнего.
Я созерцал свое Видение рождения и видел, что вполне могу избавиться от своей пассивности и бездеятельности, что могу использовать для этого весь огромный потенциал, заложенный в людях, которые будут окружать меня в детстве: мать научит меня душевной чуткости, отец передаст свою цельность и чувство юмора, один из дедушек — любовь к природе, дядя и тётка — собранность и целеустремлённость.