– Ладно, ладно, спасибо. Мне ничего от вас не надо: ни вашего недовольства, что кому-то мало дала (на всех все равно никогда не угодишь), ни вашего восхваления, его я тоже особо не желаю. Я это, собственно, делала не для вас, а больше для себя. Просто люблю я это дело – когда другие на себя удивляются.
Посмотрела я на всю эту толпищу и взмыла вверх – перескочила в другое измерение и опять нашла новых, которые чуда ждали…
Оперная прима
Вчера попыталась уснуть, но орущие под окнами поклонники итальянской оперы не давали мне, своей приме, шанса на удовлетворение первичной потребности человека.
Часа в два ночи они все-таки замолчали, и я поняла – тут дело нечисто. Когда наступило утро, я проснулась от того, что меня кто-то облизывал. Это был щенок, который потерялся 15 лет назад. Любящие фанаты нашли его для меня.
Завтрак мне пришлось перенести на балкон, так как цветы, подаренные мне на вчерашнем бенефисе, своим ароматом перебивали другие запахи. А я эстетка и утро начинаю с бокала легкого вина двухсотлетней выдержки, и мне необходимо чувствовать его запах.
После завтрака я вдруг обнаружила, что грудь моя увеличилась на два размера, и теперь можно ее носить с гордостью. Первая мысль: «Скорее всего, это дело рук последнего мужчины, который был в моей постели». Когда он увидел меня во всей красе, без одежды, то начал вопить, как сумасшедший:
– О грудь, о твоя великолепная грудь! Мерилин, нет, Мадонна! Хочу, хочу ее безраздельно во владение!
Но я сказала, что это будет сложно устроить. Так как он скульптор, то с легкостью вышел из сложившейся ситуации – сделал слепок моей груди. Представьте себе его шок, когда он завтра обнаружит прибавление.
А красное платье Мерилин Монро я подарила сестре, нельзя же оперной диве два раза появляться на публике в одном и том же наряде!
Александра, Барнаул
Аукцион
На аукционе «Сотбис» моя картина шла вторым лотом. Первым, наверное, из уважения к старику, в который раз продавались «Подсолнухи» Ван Гога. Аукционист в строгом черном смокинге подозвал меня, дабы представить автора публике, которая заполнила зал блеском бриллиантов и моноклей.
Покупателем моей картины стал Билл Гейтс. Жаль, что именно он, ведь этот набитый кошелек ничего не понимает в искусстве, а верх красоты для него – заставка «Windows». Зато на вырученную сумму я в состоянии купить всю Третьяковскую галерею, Музей имени Пушкина, а Русский музей идет просто в довесок. Кстати, Лувр предложил обменять Венеру Милосскую на этюд к моей картинке.
Завтрак в ванну
Когда я просыпалась рано утром, часов в одиннадцать—двенадцать, мое начальство уже заботливо готовило мне завтрак.
– Тебе, как обычно, в постель? – нежно ворковала Татьяна Георгиевна.
– Ой! Да что ты, Танюха, все в постель да в постель… Давай в ванную…
– А яичницу тебе какую жарить, с глазками или без? – радостно кричала с кухни Елена Ильинична.
– С глазками… И обязательно посыпь тертым пармезаном, тем, что я из Франции привезла.
Пока я принимала душ, заедая его яичницей по-гавайски, посыпанной тертым пармезаном со свежими артишоками, Андрей Иванович уже гладил мой парадный костюм, сшитый лично Пако Рабаном, отделанный бриллиантами, сапфирами, изумрудами и аметистами.
Завернув свое тело в длинное лохматое полотенце, я давала указания: